Тринадцать томов громовой музыки¹

Есть такая болезнь зрения — мегалопсия: предметы кажутся глазу в увеличенном виде. Многие сейчас страдают социальной мегалопсией: всякая ненормальность общественной жизни представляется им чуть ли не катастрофой. Немало сейчас людей обиженных, обозленных. Мир видится им юдолью горя, суетных забот, зла. На фоне подобного мировосприятия, среди пессимизма и отчаяния, прозябает ядовитым бутоном упадочность. Она имеет многоликие формы и разряжается в различном наряжении. Она заразительна. Ведь иногда за мелочами невзгод рискуешь проглядеть главное, то великое и ликующее, что дала революция. Тогда приходит художник и, вызвав волшебною мощью светлые стороны жизни, умиляет нас и воскрешает надежду. Демьян Бедный владеет и этим искусством романтического претворения и дал нам яркие образы, здоровые, обнадеживающие, вдохновляющие к дальнейшему строительству.

Пристальное изучение поэтического творчества Демьяна Бедного могло бы выяснить тайны внушаемости, источаемой его стихами. Поэтическое мышление чарует и приковывает не всех, не всегда и не в одинаковой степени. Так, некоторые находят в поэзии Демьяна больше рассудочности, чем надо. А кто знает, сколько ее надо? Разумеется, Демьян — поэт-мыслитель; ведь он — поэт-агитатор, а истинный агитатор всегда мыслитель. Поэтика, когда из нее будет вытряхнут обветшалый хлам, займется углубленно духом Демьянова искусства и отыщет здесь вместе с оформленными социальными темами и сродственные им новые эстетические линии. Покуда же мы можем утверждать лишь одно: социальная тематика дается Демьяну, как никому: он имеет поклонников, учеников, подражателей. В этом успехе мы видим — среди других данных — законное и свежее влечение масс к поэтической публицистике. Сейчас, как никогда, общественные переживания волнуют и занимают. Постоянная трактовка государственных, экономических, общественных, культурно-бытовых вопросов создает благоприятную почву для социальных переживаний. Одушевление их в искусстве вызывает художественное создание, отвечающее запросам миллионов и потому живучее. В психике читателей творения Д. Бедного находят отклик и свою жизнеспособность. Когда Демьян Бедный напечатал фельетон «Мистеру Чемберлену мед заместо хрену», посыпался дождь красноармейских писем; стихотворение «Снег», появившееся в «Известиях» «феврале 1927 года, создало в этот день небывалый спрос на газету в среде извозчиков; театральный фельетон или экспромт заинтересовывает артистический мир; весною 1927 года проводится снижение цен; некоторые торговые организации саботируют кампанию; Демьян «кроет» их, а обыватели показывают друг другу кусучий фельетон; «Индийский гость» мобилизует внимание студенчества; «Шефы в деревне» вызывает энтузиазм сельской молодежи, а «Чертовщина» волнует городского рабочего. Так изо дня в день наблюдаемая поэтом жизнь находит свое отражение в художественных поэмах, пьесах, чтобы затем, сгруппировавшись в собрание сочинений, получить значение историко-культурного документа.

Собрание сочинений Д. Бедного — это не простое хранилище застывших заглавий. Нет, это — отдыхающие члены одного тела, взаимодействие на временном покое. Все его темы — в одной теме: наибольшая тема Демьяна Бедного — это борьба и строительство пролетариата, а каждая отдельная тема составляет лишь вариант и деталь главной темы-матки. Потому весь цикл его стихов мы полагаем согласной поэмой, объединенной одною синтетической идеей. Поэзия Демьяна Бедного — литература новой формации — динамической, нервной, незатухающей, газетной. Новым содержанием Демьяновой поэзии будет отмечена целая культурно-историческая эпоха. Тут как бы разыгрывается некий турнир: революция неистово переваривает в своем чреве всю жизнь заною, а поэт вперегонку, в творческом воображении, воплощает шаги революции. Неутомима воля пролетариата — неистощима фантазия его поэта. Тематика революционного дня вся на газетном листе, но еще не набраны последние гранки, а фельетон Демьяна Бедного тут как тут. То, о чем пишешь (внешний факт), и то, что написано (факт литературный), далеко не одно и то же, и если бы это было одно и то же, тогда незачем питать художественность: достаточно было бы газетной хроники. В Москве заседает какой-нибудь съезд. Это — деловые будни: совещания, секции, комиссии, отчеты. Но вот приходит поэт. Он приносит с собою гром, блеск, музыку. Он зажигает светильники огненных образов, ставит почетные караулы рифм, трубит, гремит, взывает. И над скромным съездом скромных работников воздвигается художественная арка, обрамляющая свежестью, силой, обаянием. Поэтическая внушаемость — фактор огромной силы. Каждый объект, ситуация двоятся: читатель сопоставляет внешний объект и поэтическое его преображение. Сила художника подвергается испытанию: или худосочный образ снижается до обыденности, или мощный образ возвышает обыденность, — тогда это истинная поэзия! Поэтическое преображение бывает двух значений: прикраска, идеализация данности или отыскание сущей красоты, освобождение эстетического ядра от прозаической оболочки.

Чем обыденней исходный объект, чем тема проще, тем меньше шансов на успех. Пейзаж сам по себе такая лирическая сила, что вызвать настроение при помощи поэтического пейзажа — нетрудно. В равном положении — интимность переживаний и пр. Но Демьян берет в орбиту своего претворения совсем иные объекты.

Поэзия индиферентна к предмету высказывания, — говорят формалисты. Но поэзия индиферентна вообще ко всему на свете: она волнует сгустками образов, напевностью, теплотой внутреннего озарения, но для этого она должна быть приведена в движение. Поэзия тем живее, чем громче ее резонанс. Но стихи Д. Бедного находят отклик у миллионов, отклик действенный, волевой. Поэтическая палитра Демьяна снабжена красками активности. Поэзия может внушать экстаз созерцательности и убаюкивающих настроений. Поэзия может заряжать активностью. Д. Бедный ценит деятельную жизнь выше созерцательной. Счастливый тем, что мир его поэзии не расходится с миром действительным, он черпает темы из самой реальности, чтобы ее преображать, в своем смелом певучем сердце. Пролетариат и крестьянство держат его своим передовым бойцом в передовом отряде воинов и строителей. В сущности, ненависть к нему — это ненависть к его сюжетами, к общественным объектам и отношениям, группирующимся в его тематике: к ИККИ, к ВКП(б), к революции, к ГПУ, к социализму и коммунизму. Однажды в разговоре (осенью 1919 года) Д. Бедный задал вопрос одному из столпов народнического «Русского богатства», А. В. Пешехонову:

— А ведь, не правда ли, сделаться тем, чем я стал, т. е. Демьяном Бедным, я мог только в большевистской стране, а не в русско-богатовской?

Пешехонов на этот вопрос резонно ответил, что, в самом деле, невозможно представить, чтобы на страницах «Русского богатства» нашло себе место столь небывалое литературное явление.

— Это все равно, — разъяснил Пешехонов, — как если бы в тихой обители неожиданно закружилась яркоцветная, звенящая, со свистульками, с барабанным боем, мужицким хохотом и девичьим визгом, ярмарочная карусель.

Писать о космосе, о мироздании, вдохновляться боготворчеством, это смело и величественно. Писать о самогоне, о яйцах, о сельскохозяйственной выставке — низменно и скучно. Почему?

Литературный читатель, воспитанный на старой эстетике, усвоил старые, обветшалые вкусы. — «Литература как хранилище мыслей человечества, представляет не только одно умное, но и множество нелепостей», — это ценное высказывание старика Бокля применимо как нельзя больше к взглядам тех критиков, которые привержены старине и боятся всего нового.

Что составляет содержание вышедших тринадцати томов Д. Бедного? Здесь прежде всего надо отметить богатый ассортимент произведений, служащих целям самокритики. При этом следует помнить, что разоблачительная отрасль Демьяновой литературы заряжена особым подъемом. Здесь нет места ни скептическому индиферентизму, ни чванливой надменности, ни углубленному индивидуализму. Ядовитый разоблачительный памфлет горяч, рассудителен, зол и причудлив, кружит с гудом, как шершень, и жалит, жалит. Разоблачительная тематика Д. Бедного — это хронограф общественных злоупотреблений, летописный свод социальных недомоганий. Его памфлеты своевременны, и общественная их ценность неизмерима. Несмотря на то, что у нас газета распространена, как никогда раньше в России, несмотря на широкие формы общественности, сплетня царит у нас и широко процветает. Чем объяснить это? — в мещанских кругах газет не читают, газетам не верят, газеты боятся. Газета прямолинейна; сплетня гибка и лепится сообразно вкусам и соответственно фантазии. Газета — официальна, сплетня — интимна. Газета — общее достояние; в сплетне есть аромат доверия: «Только вам, глядите же, никому!» Газета законченна; сплетня оставляет место выдумке. В наследство от самодержавия осталось еще пренебрежение к газетным сообщениям. Все это и создало почву для «беспроволочного телеграфного агентства», как в шутку называют сплетничанье. Общественная ценность разоблаченья резко полемического характера заключается в том, что разоблаченье парализует изводину. Сплетник только что сладострастно наметился рассказать событие с «вольными» украшениями и обильной отсебятиной, а тут появился Демьянов фельетон. В сто раз смелее, язвительнее, острее он хлещет бичом, не взирая на лица. Тогда ядовитая слюна сплетни бессильно повисает в воздухе, и интерес к ней иссякает. Остервенелая обывательская ложь, попираемая деловыми разоблачениями фельетониста, обращается в червяка, а сплетницы теряют авторитет и вкус к сплетнетворчеству.

Не будем передавать содержания Демьяновых разоблачительных фельетонов. Они широко известны. Произвол, головотяпство, безответственность, озорство — всяческие гноища общественного организма натыкаются на страстное Демьяново сторожевое перо. Но это самокритика деловая. Поэт знает меру и попадает в точку.

Среди других тем значительное место у Демьяна Бедного занимает тема противоцерковная (том VIII и частично VII). Демьян первый среди поэтов развернул с неслыханным искусством формы стихотворной антирелигиозной сатиры. Мы уже писали об этом более подробно. Здесь мы коснемся Демьяновых антицерковных произведений лишь отчасти, в связи с общим обзором Собрания сочинений.

Как относится читатель к этой теме? Деревня содрогается от каждого нового произведения. Стоит появиться свежему стихотворению Д. Бедного о попах или монахах или монастыре, как дождь писем осыпает поэта. Сельский житель не только читает, но и сам пишет на противоцерковные темы. Пишет, натурально, в стихах и присылает их Д. Бедному в благодарность или для оценки или для напечатания и пр. Произведения эти смелы, дерзки, безбожны; они много смелее всего, что до сего времени появлялось в печати. Никогда ни поэты, ни писатели и никто вообще не писал столько о религии, как это имеет место сейчас в сельской среде. Вот поэмы крестьян о Христе: они сводят счеты с церковью, как с лютым врагом; заголовки их: «Наука и религия» или «Позор неба» или «От сотворения мира до наших дней» и т.п. Это все сочинения философские или умозрительные рассуждения; перелицовка прочитанного и пр. В большей своей части это подражания «Новому завету без изъяна евангелиста Демьяна (Собрание сочинений, том VIII). Напряженный интерес представляют многочисленные разоблачения мощей, святостей, духовных особ и пр., — материал фактический, с перцем, с горечью, с саднящим надрывом.

Город дает меньше откликов по религиозной теме. Рабочий, видимо, не интересуется этой проблемой; зато мещанина она занимает. Он не прочь и поругаться из-за бога. В этом смысле типична рукописная поэма, присланная Д. Бедному и озаглавленная так: «Христианина ответ на Демьянов памфлет». Аноним имеет в виду «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна». Поэма начисляет около 500 строк и построена на пикировке и прямой брани. Она имеет, очевидно, целью усовестить Демьяна:

Блажен, кто верует в Христа,
Тот примет дар святого духа.
Демьян, Демьян, замкни уста!
И человеческого слуха конщунством
Ты не оскверняй,
. . . . . . . . . . .
Ты сам не веришь в те слова,
Я повторю: ты сам не веришь.
Ты лжешь всемерно, лицемеришь,
Ты в поле сорная трава!
Бог на беду тебя талантом,
Скажу, прекрасным одарил,
А ты, зловещий, лютый фантом,
Ты как талант употребил?..

Как видите, автор отдает должное таланту... Впрочем, деликатность его быстро испаряется. Со второй главы он пускает такой фонтан ругани и бешено-непристойной злобы, что чтение приходится прекратить. Если вы заинтересуетесь данными о социальной категории поэта, то он предусмотрел ответную справку:

.... О моем
Житье-бытье скажу тебе —
Собой не буду я хвалиться —
Но в общем жизнь неплохо длится.
Ты видишь, что и я поэт,
Хотя под семьдесят мне лет.
И я несу пером служенье
В одном советском учрежденьи.

Сколько у нас еще мещанства: труба нетолченая. Да и удивительно-ли! Барская поэзия немало отдавалась религиозности. Славословили Евангелие не только «августейший поэт» К. Р., Тютчев, А. М. Жемчужников, А. С. Хомяков, но и И. С. Никитин. Панегирики Христу писали А. Майков, Вл. Соловьев, гр. А, Толстой, А. Плещеев, Я. Полонский, Л. Мей и мн. др. Рясоносный литератор М. Менстров² дотошно коллекционировал все стихи, строфы и строки отечественной поэзии, где восхваляется православие. Получился густой букет, несмотря на субъективизм, пристрастие и наивность автора.

В напечатанных тринадцати томах Собрания сочинений Д. Бедного отражена тематика революции. Здесь бои и поражения, маневры, победы, строительство, — революция на всех своих многочисленных изменчивых фронтах, в тягостях крайности, в труде будней и в ликующем вдохновении побед. Растворение личности в своем классе, в коллективе групповые действия — это тоже мотив его поэзии. Разве можно найти жарче кипящие темы. Голод 1921 года, война, спекуляция, энтузиазм созидания, новая экономическая политика, смерть возлюбленных вождей — все уложилось в репертуар титанического рапсода. Раздавались голоса, будто его поэзия рассудочна. Но так могут говорить лишь люди извращенных вкусов: напряжением воли, вящшею бодростью, кипучею страстью напитаны его строфы.

Иные съязвят: разве «Гармонь» это революция! или «Кооптах!» — Не надо строить софизмов. Революция отражается в росинке, и вся совокупность системы, быта, политики, экономики — узорная ткань революции. И в творениях Д. Бедного этот мир отражается и преображается. Все краски, все звуки, весь мир чувств в малом, как и в великом: Ленин или рабфаковец, Волховстрой или гармошка — вдохновляют поэта. Его тематика — сложнейшая Проблема хитрой борьбы; многообразна маневрами война двух станов; сложны взаимоотношения с деревней, с интеллигенцией, со старой культурой, с мировой буржуазией и ее отдельными национальными и материковыми объединениями, с мировым пролетариатом и разными его более или менее сознательными группами; поэзия Д. Бедного пульсирует этими сложнейшими отношениями и рождает художественные образы. И как в политике все названные проблемы и много других — не просто перечень, а живая организация, так и в творениях Демьяна они протекают единой реакцией. Все стихи, все пьесы — единый свод, как отдельные кирпичи складывают единое строение. В будущем кто-нибудь напишет величественную поэму о нашей революции. Но то будет памятник революции; поэма Д. Бедного — ее участник.

Динамизм общественности — основной нерв Демьяновой тематики. Античные трагики насквозь общественны, но их жанр вытеснен Бодлером: я ненавижу движение, обезображивающее линии, — говорил он. От неделания до небытия недалеко, и первое только симптом второго: пусть эта эстетика остается привилегией классов-паразитов. Блеклые полутоны имеют свою красоту. Поэзия получувств, экзотика увядания расслабили вкусы. Декадентский эстетизм радужен, но это радуга морфийного кровоподтека. Демьян радостен; его ликованье невыносимо для нервов, настроенных под тихость бабьего лета. В революции быстрым гоном несутся переживания, кардинально меняются, болезненно преобразуются. Враги и слабые склонны раздувать эти явления до катаклизма. Но всегда во-время раздается бодрый призыв партии, в авангарде мощно звучит песенный клич Демьяна и обтекает хором. Это массы из безмолвствующего народа переходят к политическому действию. Но тут временами раздается подвыванье шакалов, мелких хищников. «Мы массы, — орут они, — мы трудящиеся! мы долго ждали этого дня!» и опять партия дает лозунг, и советская власть дает... по рукам, и Демьян подымает свой голос едкого смеха и колючей укоризны. Вот он шумом медной трещотки распугал хищников: высмеял попов и монахов; патетическими гимнами взбодрил усталых; во всю резонаторскую мощь нашей страны запел хоровой марш... Голос Демьяна кажется кое-кому оглушительным. Но сама тема оглушающа: разве не Геркулеса поет он, победно попирающего Лернейскую гидру буржуазии, укрощающего бешеного быка кулачества, и много-много подвигов раскованного Прометея? Демьян Бедный велик в своей тематике. Он нашел свой стиль. А в том обстоятельстве, что он не всеми критиками признан, есть некая трагедия... для тех, кто его не признает. Нынче вошло в моду именовать себя марксистом. Но Ленин разъяснил нам еще в 1917 году, кто истинный марксист:

«Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа»³.

Так вот, марксисты из мелких буржуа, покопайтесь в душе и в тиши своих углов подумайте — марксисты ли вы в ленинском понимании? Диктатуру пролетариата признаете? А если да, то поймите и полюбите нашу политику и печать, и тогда поймете и полюбите нашего поэта. И поймете, почему его так любят массы.

Примечания

1. Собрание сочинений Демьяна Бедного было задумано первоначально в десяти томах. Но покуда эти десять книг печатались (1925—1928 гг.), поэтом было создано несколько сот новых стихотворений, фельетонов, поэм и пр. Эти-то произведения и составляют основной материал XI, XII и XIII томов.

Издаваемое Госиздатом собрание стихов Д. Бедного зовется — на титульном листе — Полным собранием сочинений. Разумеется, это обозначение надо понимать условно. Сюда, в это полное собрание, включено далеко не все. Прежде всего, здесь совсем отсутствует проза. Между тем поэт писал и печатал фельетоны, заметки, очерки в прозе. Им опубликованы рецензии и предисловия. Весь этот (и другой, — ибо не все еще опубликовано) материал, к сожалению, не включен в полное собрание. Далее мы имеем застенографированные и записанные речи поэта, речи политического характера, выступления на общественные темы, интервью, сводки его высказываний и пр. Ничего из этих материалов мы в Собрании сочинений не видим. Точно так же не вошли сюда и письма поэта. Никогда и нигде еще не были опубликованы письма Демьяна Бедного⁴. Правда, он пишет эти письма крайне неохотно, скупо, проявляя в этом деле какое-то целомудрие и даже щепетильность...

Читатель может убедиться, что собрание это далеко не полно. Сказанного мало: даже стихотворные тексты потерпели ущерб: совсем не вся поэзия попала в 1-е издание Собрания сочинений. Критика уже отмечала это обстоятельство, и сетования критики были обоснованы. Чем же объясняется выпадение некоторых поэтических произведений? Причин и мотивов много, и редакция в этом мало виновна. Иные стихи не вошли вследствие того, что не были разысканы к надлежащему времени. Позднейшая же их вставка исключалась тематикой последующих томов. Иные произведения не вошли вследствие политической или личной их заостренности. Есть и такие, включение коих признано несвоевременным по другим соображениям. Все это, очевидно, даст материал новому тому, может быть XIV, или войдет в состав последующего издания, которое действительно окажется — будем надеяться — полным⁵.

Тринадцатитомное собрание имеет много редакторских дефектов: его пришлось ведь кроить по живому телу. Иные темы неизбежно повторяются, иные разорваны. Не всегда выдержана связь между отдельными разделами того или иного тома. Хронологический принцип расположения и группировки конкурирует с тематическим, и оба зачастую терпят ущерб. Не везде проведена датировка произведений, не везде она точно установлена. Особенно страдают в этом смысле творения дореволюционные. Да и напечатанные в годы гражданской войны нелегко привести в порядок. Печать наша в период 1917—1922 гг. была технически так обездолена, что многие тексты сохранились в крайне бедственном состоянии; слепой текст, пропуски букв, выпадение целых слов и даже строк мешают восстановлению первоначального чтения, встречается это злоключение и после 1922 г. Суть в том, что Демьян Бедный печатается обычно в газете, органе нервном, молниеносно изготовляемом. Наша печать и вообще-то не отличается высокой техникой, а уж к ежедневной прессе и предъявлять нечего! И вот нередко можно встретиться с выпадением строки, слова, фразы, или, глядишь, от времени типографская краска выцвела. Мы не говорим уже об опечатках. Этот полиграфический бич не минует почти ни одного газетного листа. Редкому фельетону Демьяна Бедного удается избегнуть опечаток и искажений. Проверка же текстов по черновикам почти исключена: Д. Бедный, к сожалению, не хранит черновых записей. У него нет архива. Все, что сохранилось из его автографов, это, может быть, несколько десятков листков, убереженных его друзьями. А черновиками надо бы признать и стихотворения, переписанные уже на машинке. Демьян Бедный переписывает тексты с черновиков на машинке самолично, — вообще всю работу он всегда делает самостоятельно и не пользуется ничьими услугами, — нередко тут же их редактируя⁶. Делается это обычно крайне быстро, так как набор газетного листа не ждет, а фельетон должен пойти завтра обязательно, и для негр метранпаж уже даже оставил место! Вот

2. Статья была уже написана, когда в печати впервые появилось письмо Е. А. Придворова (см. «На литературном посту», № 4, 1928 г.) от 13 апреля 1911 г.; письмо это значительно по настроениям «раздорожья», переживаемым поэтом; это было время ухода его из «Русского богатства» и сближения с марксистами.

3. Мы не говорим о тех произведениях, что никогда еще не печатались, о тех шутках и экспромтах, кои, слетевши с уст поэта, переходят от одного к другому или записаны в «книгах посетителей», набросаны и письмах и пр.

4. Редактура эта бывает подчас сложна до чрезвычайности. Так, имеются случаи, когда черновик в процессе переписки набело, на машинке, меняет даже свой метрический строй.

5. М. Менстров. «Вопросы жизни и поэзии».

6. Ленин. «Государство и революция». Собр. соч., т. XIV, ч. II. Гиз, 1921, стр. 323.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница