Зрелость таланта. Глава 4
Басня с ее живым, разговорным языком, с образами, а порой и сюжетами, близкими к народной поэзии, была всесторонне пронизана духом народности. Иносказательные фольклорные образы-символы, выражающие народное представление о мире и человеке (Правда, Кривда, судьба и т. п.), богатая пословичная фразеология — все это впитывалось в басню из сокровищ народного творчества. Рекомендуя один из своих басенных сюжетов, Д. Бедный в письме П. Мирецкому уведомлял: «Народной морали и народных взглядов автор не намерен переделывать и искажать, иначе басня перестанет быть народной» (т. 8, с. 415). Опираясь на устоявшиеся в народной памяти образы и мотивы, поэт разговаривал с широким читателем на самые насущные темы, придавая повествованию значительность и актуальность.
Тех же принципов придерживался Д. Бедный в работе над сказкой. За два года (1913, 1914) он написал восемь стихотворных сказок. Все они вошли в его дооктябрьские книги («Диво дивное», «Пирог да блин», «Сказки»). Печатая свои сказки, Д. Бедный нередко сопровождал их ссылками на фольклорные сборники, из которых позаимствован сюжет. Однако этим ссылкам не всегда можно верить, ибо нередко они приводились лишь для обхода цензуры. Обещая в июле 1913 года газете «Донская жизнь» серию сказок, «могущую составить книгу», Д. Бедный доверительно сообщал сотруднику этой газеты: «Разумеется, я дам и политические сказки, цензурность коих будет обеспечена возможностью сослаться на первоначальную основу. Л там, глядишь, и свою сказку контрабандой проведу» (т. 8, с. 415).
К числу таких относится сказка Д. Бедного «Куры». Она появилась в харьковской газете «Утро» с указанием в сноске: «Сюжет заимствован из «Русских народных сказок» А. Афанасьева, изд. 4-е, т. I, № 35». Включая текст в сборник своих произведений, Д. Бедный, однако, сиял сноску и ни разу ее не воспроизводил. Это и неудивительно. Сказка «Куры» — произведение резкой антимонархической направленности: куры избрали своим царем хорька, который обещал им избавление от бед и раздоров, объявив себя защитником куриного народа. Но едва хорек укрепился в своих владетельных правах, он принялся с таким усердием истреблять подопечных, что уже к зиме от них почти ничего не осталось. Бросились последние куры к попу, а тот ответил им: «Несть власти, еще не от бога!»
Обратившись к сборнику Афанасьева, мы находим там под № 35 сказку «Курочка», которая ничего общего не имеет с произведением Д. Бедного. Это знакомая каждому с детства народная сказка о том, как курочка снесла яичко, мышка хвостиком задела его, яичко упало и разбилось, старик заплакал, старуха зарыдала... и т. д.
Ясно, что ссылка на эту сказку понадобилась автору лишь для того, чтобы облегчить появление в печати сочиненной им сатиры, обличающей самодержавие и — между строк — призывающей к его свержению.
В данном случае автор не заимствует народный сюжет, но он щедро берет из фольклора элементы стилистики, осваивает жанровые особенности сказки, приемы построения фабулы, сюжетные мотивировки, переосмысляя их заново, вводя в новый контекст. В этом легко убедиться, перечитав, наряду со сказкой «Куры», и другие сказки — «Крысы», «Звонок» и особенно «Клад». Начало басни «Клад» представляет собой поэтическую интерпретацию обычного зачина русской бытовой сказки. Но вот как развивается фабула и как переосмыслены основные образы. Ермил, мечтая о кладе, который выручил бы его из беды, идет к знахарке. Совет знахарки выкормить и вырастить бесенка, который добудет мужику клад, назван «бабьим брехом», и читатель с помощью автора приходит к выводу, что мужик ищет клад не там, где его можно найти, что клад этот — в народной «шири-воле», в борьбе угнетенных за свое освобождение. Вывод этот завуалирован, высказан намеком, и только добавление к сказке, написанное уже в 1918 году, прямо говорит о свободе, добытой в борьбе:
Стой, Ермилушка, горой
За народный, вольный строй,
Заступи любому гаду
Путь к отобранному кладу.
Перевод волшебно-мистических мотивов старой сказки в реальный бытовой пли общественный план — излюбленный прием Д. Бедного. Целиком на этом приеме построена сказка «Чертовщина», где после обычных зачинов, присловий и переходов повествуется о том, как сельской девушке Арише привиделась чертова коляска с сатаной и прислужниками, как налетели они на деревню, стали чинить над мужиками суд и расправу... В конце сказки разъясняется, что Ариша «спит и бредит чертовщиной», но из ряда деталей, как бы невзначай оброненных, да и из всего содержания сказки явствует, что Ариша вспоминает эпизод совершенно реальный: приезд в деревню царского карателя, бесчинства его над крестьянами.
Произведения, созданные Д. Бедным в 1912—1914 годах, обнаружили неоспоримые достоинства его поэтического языка. В работе над языком он также явственно ориентировался на традиции отечественной поэзии — книжной и устной. Когда Белинский говорил о «национальной основе» басен Крылова, то он имел в виду и национальную основу его языка. Недаром он указывал, что язык Крылова — это «неисчерпаемый источник руссизмов».1 Демьян Бедный шел именно этим путем. Он стремился использовать в своих баснях и сказках самые разнообразные пласты народного языка, но не прибегал к натуралистическому просторечию, обходился без диалектных слов и оборотов. Если он и употреблял подобные словечки («мотри», «чево», «одначе», «чичас» и т. п.), то чаще всего для характеристики отрицательных персонажей. Вот, например, купец молит о спасении его добра во время паводка:
Святители! Разор!
Чины небесные, арханделы и власти!
Спасите от лихой напасти!
Я добрым делом отплачу...
Сведу в лампадах пуд елею...
Под первый праздничек свечу
Вот с эту мачту закачу...
И сотельной не пожалею!
(«Свеча»)
Грубое невежество, фальшь, стремление подделаться под язык простого народа обнаруживает и черносотенец в басне «Столп отечества»; вся речь его испещрена уродливыми словами типа «дилектор», «хоша», «замест» и т. п. Подчеркнул поэт и смешение французского с нижегородским в языке городской знати («За все вам русское мерси», — изрек сановник...»).
Язык же самого автора, как и язык его героев, олицетворяющих народ, — гибок, красочен и богат. В нем отразились особенности русского национального характера — ум, благородство, мудрая насмешливость, умение живописно выражать свои мысли. Это язык художественный, в котором часто встречаются привычные обороты народно-поэтической речи: параллелизмы, эпитеты, уменьшительные и ласкательные формы («бедняжки», «голубчик», «миляга», «работничек»), парные слова («пить-есть», «сорока-стрекотуха» и т. п.), щедро представлены идиоматические выражения («нелегкая несет», «ума не приложу») и другие виды народного красноречия. Благодаря заостренности и точности мысли многое звучит пословично, афористично.
Художественные особенности языка Д. Бедного были отмечены во всех печатных отзывах на его первую книгу. «Это живой, находящийся в творческом процессе образования язык народной массы наших дней, — подчеркивал П. Мирецкий, — всегда такой точный и яркий, всегда убедительный и увлекающий».2 «Это не тот язык новых авторов, который рассыпается мелкими кудряшками, растекается сладкой патокой или манерно и претенциозно прихорашивается подобно старой деве...— писал Г. Зарницын.— II не тот язык, о котором глупо говорят: «выдержан народный колорит» — и который, в сущности, похож на дешевые «народные» бусы. Прислушайтесь к этим фразам, уловите особенности расстановки слов, заметьте будничность всех сравнений и образов, действующих как непосредственная живая речь, — и вы почувствуете, что художник уловил не то что «колорит» народной речи, а всю ее форму — все формы и интонации. Естественность разговорной речи здесь — прямо поразительная»3.
К этим справедливым наблюдениям надо прибавить лишь следующее: черпая из сокровищниц народного языка, поэт использовал его богатства для выражения передовых, революционных идей. Это прошло мимо внимания критики, между тем именно здесь заключены громадные перспективы, которые раскрывались перед художником.
Язык по праву должен быть отнесен к важнейшим элементам его творческой системы. Но как и другие элементы поэзии Д. Бедного, язык не застывал, не останавливался в развитии. В последующем он обогатился тем новым содержанием, новыми формами, которые принесла революция.
Примечания
1. В. Г. Белинский. Избр. соч., т. 2, с. 579.
2. «Донская жизнь», 1913, 15 мая.
3. «Утро юга», 1913, 3 апреля.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |