Ритмы эпохи. Глава 1

Немало сложных задач встало перед поэтом с переходом от гражданской войны к социалистическому строительству. Задачи эти были осложнены тяжелыми условиями, в которых оказалась страна после многих лет разрушений и войн.

Одним из тяжких бедствий, постигших страну сразу же после победы над интервентами, был голод в Поволжье. Демьян Бедный стал непосредственным участником борьбы с этим бедствием. Его многочисленные стихи, объединенные в сборниках «Проклятие» и «Братское дело», шли в дело наряду с боевыми листовками периода гражданской войны. Как и стихотворение «Алтынники», напечатанное в специальном выпуске «Правды», посвященном борьбе с голодом (3 октября 1921 года), они помогли организовать в стране и за границей сбор средств в помощь голодающим и справиться с постигшей волжан бедой.

Царский строй оставил нам в наследство миллионы безграмотных. Нужно было как можно скорее избавиться от этого зла. Школы и курсы ликбеза (ликвидации безграмотности) покрыли всю страну. В Наркомате просвещения эту работу возглавляла Н. К. Крупская. Вот что вспоминает одна из ее соратниц:

«Демьян Бедный, чьи песни и стихи пользовались в то время особой популярностью, после беседы с Надеждой Константиновной написал стихотворение «Не забывайте безграмотных братьев», которое мы помещали в свои буквари. Оно декламировалось на выпускных вечерах, читалось в клубах, печаталось в листовках»1.

Трудилась Демьянова муза и на хозяйственном фронте. До тех пор ему ни разу не приходилось заниматься вопросами промышленности, транспорта, торговли. Теперь эти вопросы приобрели первоочередное социальное и государственное значение. Страна, пережившая войны, разруху и голод, восстанавливала свое хозяйство. Сделать это можно было лишь на путях новой экономической политики (нэпа), допускавшей временное оживление капиталистических элементов во имя налаживания товарооборота, установления экономических связей города с деревней. К сожалению, не все тогда поняли мудрость этого ленинского курса. Среди советских работников, а также и среди писателей были такие, кто считал, что нэп — это сдача революционных позиций. Романтизируя прошлое — время открытых классовых схваток, — они с пессимизмом смотрели в будущее. Им казалось, что дело революции проиграно, что наступает засилие торгашества и мещанства.

В стихотворении «Азбука» Д. Бедный с сарказмом отмечал, что «на унынье нынче мода», что появились любители изрекать «мрачные прогнозы». Сам он, наравне с другими, наблюдал, как по улицам Москвы тройки сытых коней мчат в санях нэпманов и буржуев, как в ресторанах и театрах толпятся разодетые барыни. Несли в первые дни нэпа он еще задавался тревожным вопросом: «Отзвук ли это минувшего быта? Иль первоцвет наступающих дней?» (стихотворение «Эп!») —то вскоре ответил на свой же вопрос басней «Ожили» (эпилогом к циклу «Дерунов 1001-й»):

Товарищ, погляди на них... хозяйским оком....
Пусть на Тверской они пасутся вечерком,
Пусть наливаются, скотинки эти, соком
И покрываются жирком...
............
А должный срок придет, и мы все это стадо
Как захотим, так обстрижем!

Поэзия, считал Д. Бедный, не должна гнушаться самых заурядных, будничных тем. Она призвана воспеть труд «бережливого творца», хозяина жизни — рабочего класса. Ведь «обстричь» новую буржуазию, вытеснить ее из экономики следовало не административными мерами, а развитием народного хозяйства, плодотворным трудом. Видеть в малом великое, осветить яркой революционной перспективой простое, будничное явление — так осознавал свою задачу поэт. И он писал о рабочих, разрабатывавших «залежи курских руд» («Мой первомайский привет»), «о советских чудесах в костромских лесах» (то есть о строительстве сельской электростанции — в стихотворении того же названия) и т.д.

Понимание революции как сложного исторического процесса, требующего гибкой тактики, трезвой оценки условий и высокой веры в победу, Д. Бедный выразил в наиболее крупном своем произведении, завоевавшем широчайшую известность и по праву вошедшем в нашу литературную классику, — в поэме «Главная Улица».

Что такое Главная Улица? Это — арена столкновений враждующих классов. На Главной Улице расположены «банки, пассажи, витрины, подвалы, золото, ткани, и снедь, и питье», «библиотеки, театры, музеи», то есть все. что создано руками трудящихся и что незаконно присвоили себе богачи. Потому и тревожит последних гул, доносящийся «из закоулков, из переулков»: гневно взметнув свои тысячи рук, «из закоптелых фабричных окраин вышел на Улицу Новый Хозяин».

Первый штурм капитализма (поэт имел в виду первую русскую революцию) принес рабочим поражение. Их встретили штыками и пиками, нагайками, саблями— они вынуждены были отступить. Но напрасно торжествовали враги, — грянул семнадцатый год, и народ овладел всем тем, что принадлежит ему по праву.

Этот исторический урок, говорила поэма, учит тому, что путь революции сложен, извилист, что он изобилует препятствиями, изгибами, поворотами, которые надо уметь преодолевать. Одним из таких поворотов является и нынешний курс, когда, приостановив наступление, народ должен в труде накопить силы для новых боев и побед. Между тем кое-кто на этом повороте дрогнул: одни «виляют умильно», другие ведут холостую стрельбу, третьи хнычут испуганно «Стой!». Против таких людей, утративших чувство революционной перспективы, и направлено произведение Д. Бедного. Оно полно неугасимой веры в то, что революция непобедима, что грозная поступь миллионов («Движутся, движутся, движутся, движутся, в цепи железными звеньями нижутся, поступью гулкою грозно идут...») приведет их «на последний, всемирный редут».

«Главная Улица» отразила общие черты зарождающегося советского эпоса. Маяковский еще в «Мистерии-буфф» показал революцию как итог закономерного развития общества, как начало великих исторических перемен и открытий. Поэму «150 000 000» он начинал описанием грандиозного шествия миллионов, идущих сокрушать старый мир (картиной грозного шествия открывается и «Главная Улица»). Ту же тенденцию воплотила советская проза («Падение Дайра» А. Малышкина, «Железный поток» А. Серафимовича и др.).

«Главная Улица» сохраняла и особые, индивидуальные черты поэзии Д. Бедного: сюжетное развитие темы, плавную авторскую речь, полный экспрессии диалог. Обрамленная строфами, передающими грозно нарастающее движение масс, поэма от начала до конца выдержана в походно-маршевом ритме. Выразительная функция ритма здесь очень велика: четырехстопный дактиль, делающий строку размеренной и широкой, а звучание всего текста — почти беспрерывным, создает звуковую картину могучего организованного движения, которому нет конца. Эту ритмическую картину усиливают звуковые и словесные повторы («Грозно идут, идут, идут», «Слышите?.. Слышите?.. Слышите?.. Слышите?»), целые группы следующих друг за другом эпитетов («Из переулков темных, размытых, разрытых, извилистых», «тысячи жилистых, черных, корявых, мозолистых рук»), перечислений («скверы, бульвары, сады и аллеи...»).

«Главная Улица» явилась в известном смысле синтезом творческой работы Д. Бедного первых лет революции. В поэме нашли свое завершение мотивы многих стихотворений; в ней сочетаются почти все поэтические жанры его творчества (повесть, фельетон, героическая баллада).

Внешними своими особенностями — метрикой, интонацией, чертами урбанизма — «Главная Улица» напоминает стихотворения и поэмы Уолта Уитмена, Эмиля Верхарна. Но этим сходство между ними исчерпывается. Пафос революционной романтики, сочетание эпического размаха с политической злободневностью, особенности ритма и словаря делают поэму не только произведением оригинальным, но и новаторским, открывающим неизведанные ранее возможности жесткой, мужественной, лаконичной эпической формы.

Одухотворяющий, пафосный тон «Главной Улицы» пронизывает дальнейшее творчество Д. Бедного. Патетикой борьбы и труда дышит стихотворение «Муза, воспой...», для названия которого поэт избрал слова гомеровской «Одиссеи». Не случайно и стихотворению «В малом великое» предпослан подзаголовок «Коммунистическая ода».

Поэт ощущал настоятельную необходимость поставить в центр всего нашего искусства образ нового человека, «рыцаря правды и света», как он назвал одного из своих героев, сельского активиста, погибшего от кулацкой пули («Памяти селькора Григория Малиновского»). В Феликсе Дзержинском поэт видел «рыцаря нашей партии», одного из «неповторимых людей». И слово «рыцарь», как и обращение «Муза, воспой...» или подзаголовок «Пролетарская одиссея», не воспринимается как архаизм. Напротив, этим подчеркивалось величие подвига советских людей, наших современников, которые достойны таких же од и песнопений, как и герои древнего эпоса. Мысли эти Д. Бедный развил в одной из более поздних статей («О революционно-писательском долге», 1933). Он заявил, что мы нередко встречаем в жизни «подлинных рыцарей пролетарски выполняемого революционного долга». Между тем наши поэты еще не сложили о них песни, равной но звучанию пушкинской песне о рыцаре, «духом смелом и прямом» (т. 8, с. 326 — 327).

Создавая «рыцарскую» эпопею, Демьян Бедный стремился запечатлеть образ величайшего человека нашего времени, основателя партии и вождя революции Владимира Ильича Ленина. Характерной чертой самых первых стихотворений поэта о Ленине («Вождю» — 1918, ( Рабочий привет» — 1920) является то, что образ руководителя, «капитана» осмыслен в единстве с революционной деятельностью масс. Ту же мысль продолжают стихотворения «Разве я неправ?» (1922) и «Любимому» (1923), написанные в дни болезни Ильича. Судьба вождя — это судьба человека, с именем которого нерасторжимо связаны испытания и победы парода:

Живые, думаем с волненьем о живом
И верим, хоть исход опасности венедом,
Что снова на посту ты станешь боевом,
Чтоб к новым нас вести победам.
(«Любимому»)

Д. Бедный тяжело переживал смерть Владимира Ильича. Глубокое душевное потрясение, вызванное этим событием, на время даже лишило его возможности работать. С 21 января по 22 февраля 1924 года он не написал ни одного стихотворения. Но ленинскую тему он вынашивал терпеливо и глубоко. Строки, в которых он выразил пережитое, составили одно из лучших его произведений — «Новым коммунистам» (позднейшее название — «Ленинскому набору»). Хотя горе рвется из сердца («Печаль моя, тебя ли утаю? Молчанием тебя я выдаю...»), но все стихотворение проникнуто оптимизмом: поэт видит «огней далеких вспышки», и ленинскую рать в большом сражении, и «начеку сторожевые вышки». Превозмогая горечь великой утраты, художник утверждал созидательную мощь революции. Он верил в неиссякаемые силы народа.

К образу Ленина Д. Бедный возвращался после этого неоднократно. В его памяти вставало ледяное безмолвие того скорбного дня, когда парод прощался с Лениным. И в символическом образе многих тысяч «лаптишек и опорок, за Лениным утаптывавших путь», встает Россия, бедняцкая, трудовая Россия, повернувшая в сторону нового мира (стихотворение «Снежинки», 1925). Ту же тему — России, которая идет по великой ленинской дороге, поэт воплотил в стихотворении «Никто не знал...» (1927).

Мысль о единстве Ленина и парода по-разному выражалась Д. Бедным в разные годы. Героическая символика произведений, написанных в 1918—1920 годах, сменялась трепетным лиризмом стихотворений, созданных во время болезни Ильича, яркой реалистической живописью стихов о Ленине и России. Поэтическая Лениниана Д. Бедного (к ней относятся также стихотворения «Клянемся», «Ленин —с нами!» и др.) составляет органическую часть его лирики. Стихи о Ленине как бы скрепляют собой звенья героической эпопеи о великом времени, о людях борьбы и труда.

Свою готовность помочь трудовым усилиям народа Д. Бедный подтвердил многочисленными поездками по стране, встречами с трудящимися, пристальным вниманием к их нуждам и делам.

«Готовлюсь к выезду в Донбасс», — писал Д. Бедный 1 января 1921 года, а спустя три недели отправился в Екатеринбург (ныне — Свердловск), нагруженный «дискуссионной» литературой (в партийных кругах проходила тогда дискуссия о профсоюзах). Потом были поездки в Харьков, Киев, Калугу, Сормово, Иваново, Кинешму, Николаев, Вятку, Кострому, Архангельск, Самару, Ленинград, Кронштадт, Севастополь, в деревни и поселки ряда областей.

С 1922 года на протяжении ряда лет Д. Бедный был депутатом Московского Совета от рабочих Первой образцовой типографии. Свою депутатскую деятельность он осветил в ряде стихотворных отчетов и предвыборных речей, которые публиковал в печати.

Однажды группа московских писателей выехала в Тульскую область. 11а узловой станции им нужно было пересаживаться, пришлось долго ждать поезда. Кое-как расположились в зале для пассажиров среди жителей окрестных мест. Узнав, что в зале — писатели, один бородатый мужик поинтересовался:

— В Москве проживаете? Ну, как там наш земляк Демьян Бедный?

— Какой он тебе земляк? — прервал его сосед.— Он нашего района, хоть кого спроси...

— Понятно, нашего, — вступила в разговор женщина в кожухе.— Его по сие время помнят у нас на селе.

Вспоминая этот спор, писатель Л. Никулин добавляет: «Мы не вмешивались потому, что знали, что Демьян Бедный — Ефим Алексеевич .Придворов — не имел никакого отношения ни к тому, ни к другому району Тульской области. Но еще раньше мы не раз слышали легенды... о том, каким он был в детстве, о родичах его и приятелях. В общем, немало мест гордилось Демьяном как своим земляком»2.

Почти таким же образом спорили между собой жители различных мест за право присвоения населенным пунктам или предприятиям имени поэта. В Пензенской области появился город Беднодемьянск, в Одесской губернии— Демьянобедновская волость, во .многих местах — библиотеки, клубы, колхозы, больницы, артели, фабрики, промышленные комбинаты, носившие имя поэта. Воды Каспия бороздил пароход «Демьян Бедный». На Москве-реке это же имя присвоили старенькому суденышку, которое раньше — в память двух святых — называлось «Зосима и Савватий»...

Обширнейшей была переписка поэта. К нему обращались с просьбами, жалобами, ходатайствами, с вопросами самого различного свойства, с приглашением приехать, выступить, разобраться, с рассказами о житье-бытье и, конечно же, со стихами собственного сочинения. Адресовали ему письма по-разному — кто в Кремль, кто во ВЦИК, кто в редакции газет, а иные и просто: «Москва. Демьяну Бедному».

Все письма доходили до него, почти на все он отвечал. И не только отвечал: звонил куда надо, ходатайствовал за кого-то, добивался принятия мер. В Москве говорили, что Д. Бедный получает писем больше, чем любой наркомат, любая редакция...

В заметке «Спасибо», датированной 1923 годом. Д. Фурманов недаром писал: «... он сросся с жизнью, оттуда черпает свой материал, а не высиживает его за столом, не поражает, а всего только изображает, не гонится за блестящим, но пустым словечком, а только припечатывает этим словом что-то воистину серьезное, нужное и важное»3.

Примечания

1. «Воспоминания о Н. К. Крупской». М., 1966, с. 109—110.

2. Л. Никулин. О поэте, — В кн.: «Воспоминания о Демьяне Бедном», с. 301.

3. Д. И. Фурманов. Собр. соч. в 4-х томах, т. 3. М., 1961, С. 285.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

Релама

накрутка людей в группу онлайн в Москве

Статистика