Поэт и его читатель

Тайны общения писателя с читателем темны для нас. Мы не знаем, из чего складывается это эмоциональное притяжение. Но эти самые неуловимые источники внушаемости уже служат некиим критерием, ибо поэтический гений тем отличен от малых и эпигонов, что чары его общительности универсальны для данной общественной группы. Поэзия Пушкина была сто лет назад неотразима для передовой дворянской интеллигенции в такой же мере, как позднее Некрасов — для разночинной демократии, ибо каждый из них был поэтическим знаменем своей эпохи. Наша эпоха дала своего гиганта: рабоче-крестьянскими массами венчан новый поэт, носитель могучего воображения, это — Демьян Бедный. Поэзия далека от арифметики, и числить напряжение художественности статистическими выкладками наивно. Сказать, что данное произведение пользуется большим успехом у читателя, это для объективной оценки еще ничего не составляет. Условная сила количественного успеха обращается в истинную силу объективного признания лишь тогда, когда множественный читатель числится в рядах передового класса. Вот критерий для современников-ценителей. Успех Есенина — условный успех: его читает преимущественно обыватель. Творцы новой жизни, носители строящегося социализма проходят мимо Есенина. Рабоче-крестьянские массы, эти неисчислимые легионы завоевателей и строителей, читают, любят и чтят Демьяна Бедного. Его читатель неисчислим, его произведения издаются и переиздаются... и эти бесконечные переиздания ничего еще не говорят, потому что стихи и песни Демьяна заучивают и распевают миллионы и миллионы, и неграмотный потребитель Демьяновой поэзии, заучивающий песню с чужих слов, может быть, численно даже превосходит грамотного читателя демьяновских творений.

Читатель и писатель... Демьянов читатель, читатель — в условном значении, ибо его читатель зачастую неграмотен, и уже во всяком случае его читатель не располагает большим школьным образованием. И все же этот рабоче-крестьянский читатель стоит на такой большой культурной высоте, что ответить его запросам может лишь большой художник. Этот новый читатель вооружен высшим сознанием современности: он стоит на высшей ступени политического и общественного сознания. «Мы в Европе лишь стрюцкие» — скорбел когда-то Достоевский. Эти времена прошли: нынче мы в Европе в смысле политической культуры — самый передовой народ. И чуткий писатель должен быть постоянно настороже, должен постоянно перевооружаться, чтобы итти в ногу с современным революционным читателем. Демьян Бедный широко известен как поэт вдохновенный и революционный. Но редко кто знает, как много и самоотверженно работает этот поэт, какое множество материалов перечитывает он, чтобы подготовиться к очередному фельетону. Вот он сейчас сосредоточен на теме об автомобилизации СССР. Видимо, замысел этот разрешится большим фельетоном. Что находим мы на его столе? — Гора книг, записок, документов высится и громоздится на поэта. Здесь и свежая статистика, и данные Госплана, и сводки по транспорту, и «Досуги крымского судьи, или второе путешествие в Тавриду Павла Сумарокова», от 1803 года, и рукописный дневник какого-то царского сановника эпохи бурного железнодорожного строительства, и «Дневник писателя», раскрытый на той странице, где Белинский, «самый торопившийся человек в целой России», ходит смотреть, как быстро подвигается постройка Николаевского вокзала, и мн., мн. др. Демьян готовится к фельетону, как добросовестный ученый готовится к диспуту. Он постоянно в напряженной сосредоточенности, в постоянной работе. Книги — его мир, его стихия. Установить состав его чтений довольно трудно. Любимые книги этого жадного, невоздержанного читателя — это материалы документального характера: губернские ведомости, провинциальные газеты, архивы, дневники, рукописные, опубликованные, тайные; современные и старинные журналы; все дотла столичные и провинциальные газеты. Мало того, что он запойно читает, — у него сложились свои маневры обработки прочитанного. Большой любитель классиков, он знает все лучшие издания классиков русских и иностранных. Вот он углубился в Гомера, но это лишь подготовка к основной работе, к изучению «Дел и дней» Гезиода... И вот он уже разыскивает эллинистов и консультирует их, и эти ученые сухари поражаются его эрудиции и живости его ума. Ганс Сакс, поэт XVI века, привлекает его внимание. Вот он роется в журналах Петра I или в указах Екатерины и перезванивается по телефону с маститым M. Н. Покровским. На монументальном столе возлегает колоссальная записная книжка. Сюда заносятся летучие наброски и справки, и тут же читаем горестную заметку: «Как мы некультурны!..» — Эта запись сделана непосредственно после беседы с одним современным писателем...

Наш послеоктябрьский массовый читатель неизмеримо вырос за последнее десятилетие. Под серой кепкой рядовика роятся пронзительные мысли, и писатель должен быть в постоянном напряжении, чтобы не отстать от своего читателя. Многие из наших поэтов не понимают этого: в этом их трагедия. Постоянно приходится слышать о ценности связи писателя с читателем. Где же критерий прочности этих связей? — Эта проблема жгуче волновала Достоевского. Он неоднократно возвращался к этой теме, он постоянно и тонко хвалился адресованными к нему письмами. Множество писем получал Лев Толстой; немало идет их за границу к Горькому. Но никто в этом деле не может итти в сравнение с Демьяном Бедным. Его почта — это канонада, смерч, потоп: Редкий политический деятель, даже редкая газета имеют столько адресантов. Каждый день, из месяца в месяц, из года в год, все больше и больше растет приток этих белых конвертов, интимных послов к возлюбленному поэту, и их, наконец, становится так неисчислимо много, что Демьян Бедный утерял возможность справляться с ними. Демьян не только любимый поэт: он учитель, авторитет, близкий друг. Всякий новый его фельетон вызывает новый напор посланий. Вот деловое письмо крестьянина-середняка. Он попрекает Демьяна, что тот пишет еще о царе¹: «Тут дело решенное, и писать не о чем. А вот почаще вспоминал бы ты, Демьяша, середняков, — так больше пользы-то будет». Все письмо, разумеется, уложено заботливо в стихи и завершается! прощанием:

Так вот, Демьянушка,
Если будет свободная минутка,
Стукни из барабанушки
Мне, смельчаку-малютке.
Да больно не обижай,
А так просто, по-отечески,
Рельсы направляй
Мои по-молодечески.
В «Известиях» черкните,
Я буду ожидать ответ,
А стихоплета извините:
Таланта у меня твоего нет.

Корреспондент Д. Бедного, если только он не торопится в силу каких-нибудь важнейших обстоятельств, пишет обязательно в стихах- Все письмо — сплошные рифмы. Чем объяснить это явление? — Причин много. Прежде всего, неловко как-то разговаривать с поэтом прозой: поймет ли он еще обыкновенную речь? Уж раз-де он привык в стихах, то и я, из учтивости, буду с ним объясняться на его языке. Такое простодушное рассуждение несомненно имеет место. Далее, допустимо такое отраженное вдохновение: прочитал человек стихи, и у самого явилось желание развлечься в этом же стиле; дескать, попробую силы: пусть признанный поэт оценит. Наконец, многие искренно полагают, что стоит лишь нанизать рифмы, как все письмо обращается в сплошную поэзию. Но к этому приему разукрашения писем прибегает корреспондент на досуге. Чаще всего он спешит. В рабкоровском запале он торопится сообщить Д. Бедному важные вести; нет времени не только шлифовать рифмы — некогда даже перечесть написанное. Факт в нетерпении ждет освещения, проступок — разоблачения, Д. Бедный ждет фактов, — где же тут сочинять стихи! и к чему, если все это идет к самому Демьяну. Приводим нервное письмо украинского рабкора. Письмо записано не чернилами, а кровью. Замечательное письмо!

«1927 года, числа 28 марта. Самосрочно. Весьма секретно.

Дорогой Демьян Бедный.

Просим вас с горючей слезою. Делаются чудеса; уже целый год в селе Седюхи Черкасского округа под самым Киевом появилась тайная монахиня, называет себя великой княгиней Екатериной, тетка царя Николая Романова. Она проживает у гражданки Соломин Перехватовой или укрывается в селе Далевка, и там она живет у гражданки Печенко. Везде она ходит по селам и объявляет, что скоро конец советской власти, что она погибели обречена, и что уже нет ни хлеба, ни соли, и скоро не будет и воды. Эта монахиня собирает целые возы продуктов на генеральских вдов и офицерских сирот и на старых попов в Киев в Китаевской монастырь. Муку, крупу, мел, воск, полотно, готовое белье. Она имела такой недавно случай, в селе Седюхи при помощи местного священника о. Николая и Соломин Лерехватовой собрали 147 пудов разных продуктов и погрузили на подводы и на станции отправили тихонько в Киев. Это дело возбудили граждане села Седюхи. И подали на о. Николая в народный суд. Но слабо. Боятся анафемы матушки княгини тетки царя Николая. А тетка неуловима: тут, и там, и здесь, и кругом. Она имеет три имени: Екатерина, Людмила и Анна. А хитра как змей летучий. Около нее имеется целый штаб мироносиц баб и стариков и даже молодых,, которые несознательны по опиуму для народа. Она ими командует и приказует. День и ночь несут и везут. То тихонько отправляет окаянная матушка княгиня тетка царя Николая Романова в монастырь киевский в Китаёв к епископу соблазнителю Антонию и к отчаянным тем монахам. А епископ Антоний ей дает благословение и разное разразное контрреволюционное поручение. И удостоверение по формам, чтоб ездить по сбору продуктов. Но этого мало. Два месяца назад матушка княгиня Екатерина получила груз на станции Киев из г. Проскурова четыре ящика. На ящиках была надпись «осторожно, стекло», и это все было спрятано в Китаевской обители и зарыто в землю. Но зачем же стекло зарывать в землю, и говорят, что от ящиков пахло смазочным маслом, и матушка около них хлопотала очень, и ящики были тяжелые... и собаки лаяли... Она много кой-чего знает, больше, больше, чем другой кто... Три года назад она перевезла из св. лавры сундук с вещами церковными, как то: чаши, кресты, лампады, венцы, панагии, золотые и серебряные митры. И было спрятано в саду за кухней и за алтарем церкви и в правой колонне-столпе замуровано целое ведро с бриллиантами и золотом, алмазами. Это тайна, а живет она временно в монастыре, а больше в селе Седюхи у Соломин Перехватовой и у селе Дялевка у Марии Печенко. Они ее скрывают от лица змия, как она говорит, от антихриста. А наша местная сельская власть спит богатырским сном; она не видит. А лютая княгиня не спит и работает во славу божию; тетка ходит... она не ходит: ее возят и руки целуют и ноги и преклоняются и уже ветер мысли ходит с нею. Нужно это на корне уничтожить: как это можно сделать? Ее особые приметы: росту среднего, лицо круглое, глаза серые, быстрые, походка легкая, в разговоре мягка и повадлива, лет от роду за сорок, на лицо моложава, лицо прячет черным платком, на голове носит глубокий и длинный шрам; имеет при себе дамский малого калибра браунинг и порошок яду. Она ловкая и быстра в движениях и неутомимая. Ее возят из села в село днем и ночью и во всякую погоду, а главный притон ее село Седюхи и село Байбан и еще приют это село Маймуз и еще ее гнездо у церковного старосты села, а главная база Китаев монастырь. Демьян Бедный, распотроши пером калючим всю эту категорию, и чтоб расклювать, и пусти разные подробности, и чтоб кровь от крови отлилась. Писал быв. красноармеец и свидетель происходячего.

Николай Ручко».

Таких страстных посланий — немало. Письмо это Д. Бедный переправил в ГПУ. В письмах подобного рода немало бывает увлечений и преувеличений. Нас в данном случае интересует иное: центром всех подобных сообщений являются органы советского надзора, газеты, ГПУ, партийные комитеты и наряду с ними — возлюбленный поэт.

Из писем, адресованных поэту, видно, за что читатели любят его. Крестьянин, красноармеец ставят Д. Бедного на недосягаемую высоту.

Приводим материалы, собранные В. Хлебцевичем и напечатанные им в журнале «Читатель и писатель», № 39 за 1928 год. Хлебцевич учитывает преимущественно читателя красноармейца, краснофлотца и военных курсантов. Вот что он пишет:

«Основные мотивы произведений Д. Бедного и оценка их роли в Красной армии в ходе гражданской войны и дальнейшего советского строительства нашли выражение в откликах-ответах курсантов, военморов и красноармейцев на вопросы специально проведенной анкеты. Почему же Д. Бедный имеет такое большое влияние на красноармейские массы, какие его произведения больше всего читаются и почему? Пытаясь выяснить эти вопросы, изучая отклики читателей, пришлось пользоваться следующими методами:

а — анкетным опросом о том, чем Д. Бедный нравится читателям;
б — учетом выдачи из библиотек определенных произведений (по названиям) Д. Бедного по формулярам книг и абонементам читателей;
в — отзывы читателей о прочитанных произведениях Д. Бедного.

Все эти три метода, освещая один интересующий нас вопрос, но с разных сторон, и взаимно дополняя друг друга, раскрывают читательские интересы по произведениям Д. Бедного.

Нам удалось собрать данные об отношении читательских масс к Д. Бедному в годы гражданской войны и теперь. Так, анкета, проведенная в 1920 году среди красноармейцев, показала, что уже тогда Д. Бедный попал в первый десяток наиболее известных русских классиков и тогда уже стал вытеснять последних.

Вот что пишут в своих отзывах курсанты:

«Стихи Бедного написаны рабочим языком». Нравится: «По коню и по оглоблям», «Всяк Еремей» и «Молодым на поученье, старым на послушанье». Д. Бедный хороший критик потому, что он не умалчивает в своих статьях «о бюрократизме», а также пишет хорошие статьи «по сельскому хозяйству», «чтобы не забывал о Красной армии, побольше писал, чтобы красноармеец мог изучать произведения пролетарского поэта», «его произведениями интересуются не только рабочие и красноармейцы, но и глухие деревушки крестьян», «близостью и преданностью рабочим и крестьянам», «ярко отмечает рабочего и крестьянина в области эксплоатации».

Крестьянин Н., ныне курсант, отвечает: «Читать больше всего уважаю: о попах, о взяточничестве, о крестьянской жизни, о революции, о буржуазии и спекулянтах. Нравится Д. Бедный больше всех революционных писателей лишь потому, что сильно прокатывает всех тех, кто живет путем неправильного построения, о тех элементах, кои залезли в ряды рабочей партии маскировкой, и о попах», «своими верными произведениями бичует гнусные пороки людей», «потому что он описывает истину двух классов и разбивает старые оковы религии», «своими баснями приводит в бешенство мещанство, попов и кулаков». «Описывает правильно жизнь, что происходит», «я нахожу в его книге или газете истину, которая живет в действительности», «его произведения заключают в себе жизнь рабочего класса», «его песни и стихи вселяют в сердце бодрость и революционный дух», «бичеванием всей буржуазной прихоти».

Вообще курсанты больше всего любят читать произведения Д. Бедного на темы: 1—о попах, 2— о наших внешних врагах, 3 — о жизни крестьян, 4 — о недостатках, 5— о жизни рабочих, 6 — о революции.

Рабоче-крестьянские массы оценивают Д. Бедного как пролетарского поэта.

Краснофлотцы дают единодушную оценку Д. Бедного и полное одобрение его пролетарского творчества. Почти нет ни одной анкеты, где бы не было указания на связь Д. Бедного с пролетарской массой, многие так и называют «пролетарский поэт». -Вряд ли кто из современных писателей так принят массами, как Д. Бедный.

Краснофлотцы почти в каждой анкете отмечают прежде всего «народный» язык Д. Бедного, которым и нравится особенно Д. Бедный своим читателям.

На вопрос: «Что особенно любите читать из произведений Д. Бедного»? — большинство отвечает: «Все», но о попах — некоторые считают «необходимым». Из вышеуказанных вопросов чаще всего даются ответы на следующие вопросы, наиболее интересующие читателей: а — о попах, б — о внешних врагах, в — о наших недостатках, г — о жизни рабочих, крестьян, д — о революции.

На вопрос: «Чем и почему вам особенно нравится Д. Бедный?» — получено много разнообразных ответов, сводящихся к оценке его как пролетарского поэта многомиллионных масс и к пониманию воспитательно-политического содержания его произведений, благодаря простому, народному языку. Вот отзывы краснофлотцев на вопрос, при чем за каждым ответом стоит массовый читатель.

На вопрос: «Чем и почему вам понравился Д. Бедный?» — отвечает: «как юморист», «моя особая к нему любовь за его сочинения», «его смех прост и силен», «человек много сделал для революции», «как поэт зовущий, будящий от долголетней спячки к новой жизни», «всегда метко клеймит паразитов злобы дня», «жизненный поэт», «за его едкий смех». Один из краснофлотцев не читал его, но не сомневается в том, что «он хороший писатель и просит дать книгу».

Любят Д. Бедного «за простой нрав», «за правду жизни», за «откровенность», «хорошо продергивает, хотя на бумаге», «читаю Демьяна, чтобы разогнать скуку», «ему нужно поставить памятник», «достоин любви народа», «герой настоящего времени», «выношу благодарность и ценю талант», «больше бы таких», «нравится, потому что описывает жизнь рабочего».

В исследовании своем «Книга и деревня» М. Слуховский пишет в главе о стихах, что стихотворение, как литературная форма, деревне нравится, нравятся многие поэты, иные отвергаются, но

«особое место занимает Бедный. Успех его потрясающий. Чтобы не повторять всем известные зады, послушаем лучше самих крестьян. Беру отзывы лишь на «Избранные басни» (М. изд-во «Крестьянская газета», 1926). Читал вслух на посиделках молодежи. Очень понравились. Читал крестьянам, слушали с интересом.

«Ай, да Демьян, ловко шпарит, куда тут Крылову!» (Ярославская губ.).

«Он наш поэт. Вся деревня живет его мыслью, песней, которые ежедневно льются по деревне»... (Нижегородская губ.).

«Прочитал с большим удовольствием... Хлестко, остроумно и правдиво... Здорово, видать, он знает деревню!» (Владимирская губ.)

«Ни один не сказал о ней что-либо в худшую сторону. Читали ее и крестьяне до 50 лет и крестьянская молодежь от 12 лет. Все грамотные ее берут и с большой охотой, а неграмотные слушают с большим увлечением, поддерживая свои животы. У меня имеется небольшая библиотечка в 35 книг, но лучше и завлекательней этой не нашли»... (Татария). И так — без конца!».

Надо ли удивляться, что письма из деревни приходят к Демьяну тысячами, пудами. Перечислить эти послания, рассказать о них, познакомить с их содержанием, — для этого понадобилась бы особая, отдельная книга.

Вот письмо от батрака-самоучки поэта, пришедшего в Москву пешком. Голодает. Днем бродит по городу; ночует на вокзалах. Длинное свое письмо и со стихами, разумеется, заканчивает так: «И письмо и стихи плохи? Но ведь я эти стихи писал в уборной Ярославского вокзала, где никто не тревожит, но все-таки писал наспех и нахожу, что знаю мало технику стиха. Какие же в избах-читальнях книги о поэзии?!» — и просит устроить куда-нибудь в журнал его стихи...

Крестьянка из Татреспублики, Буинского кантона, села Старые Бурундуки пишет:

Прости меня, почтенный
Дядя, Демьян Бедный...
Имею я грехи —
Писать стихи.

В стихах она излагает свое вдовье горе и просит указать-путь, как из горя выпутаться ей, красноармейской вдове. — Вот другое:

«Многоуважаемый Демьяша, хочу посетить тебя, чтобы рассказать тебе мою судьбу, как я бежал из дому и попал учиться, а я крестьянин настоящий, бедняк зарегистрированный, и о своем похождении и как проживаю в Москве очень поучительно могу обсказать».

Красноармеец из провинции пишет Демьяну о том, что при мобилизации какой-то склад не выдал ему заработной платы. Он уж обращался и в суд, и в «Красную звезду», и к военному прокурору... тщетно... «и теперь последний путь я решился написать. Вам, тов. Демьян Бедный»...

А вот еще:

«Обращаюся к Вам, как к почетному красноармейцу. Я печатался в красноармейских стенных газетах, теперь хочу перейти на газеты в Москве. Но я слышал, что журналы обзавелись своими близкими журналистами и «чужому» трудно туда попасть, как бы хорошо он ни писал. Поэтому прошу Bac помочь продвинуть», и т.д.

Часто из глухой провинции приходят от крестьян из деревни стихи в редакцию газеты или журнала с просьбой напечатать, а если «не подойдет, то передайте сие по назначению Д. Бедному», — таких посланий великое множество.

Вот пишет крестьянин; он учится в школе крестьянской молодежи, хотя далеко не молод. Он прислал плохие стихи. До 25 лет он был неграмотным. «Когда я стал читать и писать, то меня заинтересовало сочинять стихи, я очень любил сочинять жизнь бедняка. За период гражданской войны я участвовал в стенгазете своего полка, выводил все кулацкие замыслы на чистую воду, за которые даже терпел избиение и другие угрозы. За время Советской власти я сочинил до 100 стихов, и я желаю быть вашим помощником и всей ВКП и также и всем трудящимся, и я надеюсь, что моими стихами заинтересуются трудмассы. Вы вполне отзоветесь на мои стихи и прошу, чтобы вы похлопотали перед Советским правительством об отпечатке моих стихов»...

Корреспонденты почему-то думают, что Д. Бедный весьма влиятелен, что он все может. А вот письмо из Вереи, и адрес на конверте говорит многое: «Москва, Кремль, Совет Народных Комиссаров СССР, — Демьяну Бедному»...

Вот слепой крестьянин пишет из пермской глухомани: благодарит за денежную помощь (Д. Бедного осаждают просьбами о высылке денег), сообщает, что выписал на эти деньги журнал «Жизнь слепых» и хочет просить, чтобы в слепых журналах,, как и в зрячих, печатали Д. Бедного.

Письма эти неисчислимы. Из всех углов страны они льются широкими потоками. Пишут великороссы, украинцы, татары,, киргизы...

Вот открытое письмо; передаются впечатления от торжественного заседания в Доме союзов с выступлением Д. Бедного; заканчивается оно так:

О, сколько радости, восторгов
Принес тот вечер для меня,
Увидеть Вас своим глазам,
И рассказать своим друзьям.
Но жаль одно: я не посмел
Спросить Вас, как попасть мне в Кремль...

Дальше идут еще стихи, а подпись (все это написано очень плохим, неразборчивым почерком и без соблюдения правил орфографии) — подпись: «Незнакомый Вам товарищ монголец молодой (росчерк); приэзжай к нам на степи...».

В заключение приведу бредовое письмо крестьянина-сектанта; он тщится обосновать священными текстами пришествие социализма и революцию.

«Великому и мудрому Демьяну. Ужели ты порождение ехидны? Да не смущается сердце твое, что имею мысль и направление воли, конечно, доброй, сообщить то, что необходимо надлежит всем знать»... Суть послания, изложенного на трех страницах убийственно славянско-начетческим языком, вот в чем: у адресанта родился сын, без имени (ссылка на откровение, стих и глава) — «ибо имя он сам должен создать в природе путем острия меча уст своих» — и этому-то отпрыску суждено — опять-таки согласно откровению (ссылки на главы и стихи не замедляют появляться с настойчивостью, граничащей с лютостью) — встать во главе возмутительного движения масс против богатства (ссылка на Апокалипсис). Остается лишь ждать — и теперь уже недолго-когда сей провидением предназначенный к подвигу герой подымет трудящихся. Корреспондент просит «сохранить временно в тайне это, ибо сему надлежит быть скоро. Пока же не пытайтесь знать, кто я. Ибо истина обо мне сама собой откроется, когда наступит время сему. Элемент времени в природе. Будь мудр и бодрствуй. Все люди должны жить в радости, ибо время печали прошло. Первый великий зверь (капитализм русский) ушел из природы (17 гл. 8 ст. Откров.), наступает всеобщий мир, шествующий путем экономических противоречий, совершающихся в природе всех стран».

Подпись: «Агнец исторический, Алексей. Москва, Третий Рим, III Интернационал». А чтобы не оставалось никакого сомнения в чистоте его крови, он заключает свое послание так: «Мой род идет из сильной духом, положительной по своей природе людей старообрядческого единоверческого направления; в 17 веке из моего рода были самосожженцы с уклоном Спасова Согласия, т. е. явления вторичного Христа в природе земли в эпоху Всемирного успокоения людей, в III эпоху жизни человека, называемого социализмом. После пережитых 1-й эпохи ветхозаветной (Моисеевой) и 2-й эпохи (христианской, Иисусовой) — 3-я эпоха характеризуется Мессианской (период пришествия Мессии — руководителя трудящихся и правильного распределения материальных ценностей среди них в природе вечной земли)».

Таких писем немало. Бредовая графомания поражает многих и многих. Некий корреспондент из Киева пишет Д. Бедному неукоснительно каждый день. В праздник и в будни, в любое время года, ежедневно приходит письмо от этого человека. Демьян до такой степени привык к ним, к этим безумным письмам, что не вскрывает даже конвертов: он узнает их адресанта по почерку.

Вот другой графоман пишет: «Я — инвалид, калека, у меня парализованы нижние конечности (спинная сухотка); пишу я неустанно и времени у меня много; пишу рассказы, стихи, мемуары, драмы; я решил все мною написанное передать Вам (рукой Д. Бедного надпись: «Караул!»), в полное Ваше распоряжение; с сегодняшнего дня буду высылать еженедельно по тетрадке»... — И — прибавим мы от себя — в самом деле, высылает по тетрадке еженедельно!

Но больше, разумеется, приходят письма захватывающие, страстные. Вот письмо, оно заряжено саднящим надрывом; оно зияет болью, как обнаженная рана. Написано оно наспех. Автор торопится несказанно. Оскорбленный, попранный в лучших своих чувствах, рабочий корреспондент М. бешеным рывком пронзил бок, сквозь ребра обмакнул перо в собственную желчь и написал:

«Весьма срочно. Воздушной почтой.

Дорогой товарищ Демьян Бедный!

Посылаю Вам копию выписки из постановления НК РКИ УССР после моей заметки «Об изреченной лжи и шнапс-правде», только убедительно прошу не рыдать за это, а то наверное у правления Укрсиндиката никто кроме их «друга» в лице тебя не выплачется. Ладно, довольно шутить. Запишем еще одну ижицу им в страницы истории и пойдем дальше писать без остановки. Ждать некогда. Так слушай, дорогой учитель. Я горю огнем и прошу мне по нижеуказанному случаю разоблачений ответить в час, кто прав: я или некоторые хладнокровные работники газеты «Пролетарий». Дело в том. Помнишь твой фельетон «Птах» о бесхозяйственности отделения Кооптаха в Москве. Так я имею счастье лицезреть их в червивом быту, как они проживают в моем жилкоопе. Это все спецы беспартийные, как то (имя-рек)... В общем все «сливки». Ставки — от 200 до 400. Так их быт блудный и глумливый. В общественной жизни нигде не мешаются, мнят из себя интеллигентов, держат 2 — 3 прислуг; грязи до потолка; и даже дошло до того, что обнаружило домоуправление курячьи головы, рыбьи хвостики и т. д: Но зато по вечерам одевают шелка, и ликер, и восточная мебель. Правда, ихнее дело, пусть так живут: каждый на свои деньги хозяин, но авансики за ними приличные. Жены играют на рояли, и в казино, лото, и в азартные карты, — кричат: «Дайте мне вина! и музыки хочу!..».

Но, дорогой Демьян! но днями случилось несказуемое, что никак не успокоюсь, и не сплю: палит! Это представить себе: в самые дни траура, когда весь пролетариат, я надеюсь, и все честные спецы носят глубокий траур. Так вот в этот день ими была устроена небывалая попойка. 20-30 человек. Танцы до утра. Фокстрот, шимы и т.д. Перепились до чортиков и гупали так, что у живущих внизу рабочих-пролетариев обваливались потолки (о чем зафиксировано в протоколе домоуправления от 23 января и поставлено на вид). Так вот осы возмущения покусали меня, и я пошел в редакцию газеты и опоясался мечом; и выложил все, и написанное было из чрева моего, с тем, что этот поступок недопустим и насевает зло, и что их следует немедленно исключить из профсоюза. Так, вот представь себе, что некоторые газетные работники меня высмеяли и сказали, что я неправ, и что в своей квартире чужой не хозяин, и что есть холодная вода для меня. Но я остался при своем мнении. Теперь срочно прошу, если не скомбинируешь в фельетон, то хоть ответь своему ученику безотложно: прав он или нет. Жду ответ».

(Подпись.)

Ответ был послан: ученик неправ. Публицистический темперамент его бьет ключом. Но ему не хватает жизненного опыта; он не тверд еще в квалификации выходящего за пределы частной квартиры в орбиту общественности. Разоблачения Д. Бедного питают его неопытно-рабкоровскую возбудимость к впечатлениям внешнего мира. Холерическая вспыльчивость мешает ему отличить, приватно-возмутительное от социального зла. Но это пустяки: литературная тренировка и руководительство старших товарищей;

«быстро помогут ему, и тогда из него получится талантливый фельетонист. Рабкоры пишут Демьяну много и часто. Письма их весьма содержательны. С Демьяном они откровенны; изливают в письмах к нему свою душу.

Высказывания массового рабочего читателя о Д. Бедном учитывались многократно. Все они сводятся к одному: никто из поэтов никогда не пользовался подобным успехом. В № 32 за 1928 год еженедельного журнала «Читатель и писатель» печаталась общая сводка учета вкусов массового рабочего читателя на основе книг, посвященных специально этому вопросу («Обследования МГСПС», «Писатель перед судом рабочего читателя» и др.). Сводка удостоверяет, что из наиболее читаемых поэтов — на первом месте Д. Бедный, потом Есенин, Некрасов... Или так: Пушкин, Д. Бедный, Лермонтов, Некрасов... и т.д. (стр. 3 журнала ЧИП № 32 за 1928 год).

Нечему удивляться, если этот массовый рабочий читатель является и массовым корреспондентом своего любимого поэта. Здесь и письма-разоблачения, и письма-просьбы, и просто переписка. Вот горнорабочий из Донбасса прислал драму на суд любимого поэта. Сапожник из Ржева сообщает: «Я написал два сценария, — как хотите, так и меня судите: — весной 1926 года я послал их на редакцию «Красная нива» для Луначарского... Дорогой Ефим Алексеевич, не можете ли Вы узнать, что стало с моими сценариями: Вы свой человек, — узнайте и напишите мне»...

Таких наивных просьб немало; многие из них граничат с анекдотом. Престарелая акушерка из Самары просит Демьяна устроить ее сына-поэта на службу или в театральную студию. Поэт-крестьянин из села Карюкино пишет:

«Хотя мне говорили, что ты не поэт, а ужасный прозаик, но я не верю и хочу с тобой познакомиться; а в Кремль не пускают, то выходи к церкви Василия Блаженного, в среду, в 4 часа; я там буду тебя ждать; я видел у нас в деревне твои стихи, как икона в хате: держут в красном углу»...

Очень много писем от писателей; все они считают себя учениками Д. Бедного. Многие из них уверены, что стоит написать несколько рифмованных строк, и слава обеспечена. Демьяну присылают эти стихи, просят прочитать, выправить, напечатать в каком-нибудь журнале; после этого пишущий сообщает, что он готов переехать в Москву, и просит Демьяна подыскать ему службу и квартиру... Таких писем многое множество.

Революция пробудила гигантские силы. Пишут великие тысячи и тысячи. Не надо, однако, идеализировать картину: она не без пятен. Немало имеется лиц, которых больше всего в писательском деле влекут слава и заработок. Многие не сомневаются в том, что стоит лишь прислать в редакцию стихи, как их немедля будут печатать, и удивлены, если это бывает не так. Очень многие уверены, что стоит лишь выправить их стихи в орфографическом отношении (они знают, что тут их стихи хромают), как стихи эти станут безукоризненны. Многие просят посоветовать, «как писать» (легко сказать!); иные просят сообщить, на какие темы писать (видно, это уже знают, как писать!), и спрашивают лишь адреса редакций, которые дали бы «возможность кормиться и мне и моей семье»...

Просьбы о помощи сыплются дождем. Просят должности, протекции, просят денег. Больше всего таких просьб поступает от профессионалов-авантюристов. Вот одно из таких писем. Хотя автор его и заявляет, что он — рабочий, но самый стиль его разоблачает. Письмо начинается так:

«Любезный гражданин!!! (Это рабочий написал бы «гражданин» вместо «товарищ»!) я осмеливаюсь Вас просить о ничтожной помощи, тогда когда мне эта ничтожность может представить нужную для государства будущность. Я к вам обращаюсь, как к человеку, который довольно знаком с тем, что я хочу»... (А хочет он заняться разоблачениями и вот для этого): «представьте себе! я должен иметь книги для дальнейшего развития своих мыслей. Вообразите, я не в состоянии приобрести даже необходимо нужное. Я рабочий! (подчеркнуто). Прошу Вас отнестись ко всему изложенному с доверием и ответить мне, это меня страшно волнует»... и т.д.

Кое-кому Д. Бедный посылает вспомоществование. Эти благодарят, но те, чьи просьбы остаются неудовлетворенными, — те ругаются. Ругаются и за другое: за революционные стихи ругают монархисты; за антицерковные — ругаются обыватели.

Один корреспондент, которому Демьян не так быстро ответил, язвительно пишет: «Я не предполагал, что мы, простые смертные, не так-то легко можем обращаться со своими мыслями к великим людям»...

Надо сказать, что белоэмигранты иногда тоже пишут Демьяну. Одна «патриотка» (этак она подписалась вместо фамилии) сообщает, что на чужбине она поняла и оценила лозунг «мир хижинам, война дворцам». Присылают, разумеется, ругательные и увещательные письма. Вот одно из, увещательных. На конверте штемпель «Paris», — послание из Парижа, от 6 февраля 1927 года.

«Многоуважаемый писатель Демьян Бедный.

Читал немало Ваших стихов и откровенно скажу: многие из них мне понравились. Но как Вы — русский человек — можете служить своей Лирой большевикам-коммунистам, этого понять нельзя. Ведь вся головка коммунистической партии — немецкие шпионы (это в феврале 1927 г.! А. Е.), лютые враги России, предатели, искариоты наших дней. Да погибнет III Интернационал! Поймите Вы это и не давайте Ваш талант на службу величайшим врагам России».

Вместо фамилии — подпись: «Дворянин», и приписка:

«Не называю своего имени потому, что вынужден заниматься делом, которое порочит честь дворянина».

В «Рыцарском зерцале тюрингенского летописца Иоганна Ротэ от XV века говорится, что дворянин «без вреда для своей рыцарской чести» может торговать лошадьми, «которые не куплены», т.е., попросту говоря, крадеными. Ну, а «Рыцарское зерцало» русских дворян 1927 года разрешает заниматься сводничеством своих жен и дочерей, служить в вертепах разврата и пр. Ничего, анонимный дворянин, — не смущайтесь!

Приходят поносительные письма от белоэмигрантов, от черносотенников, от монархистов, от религиозных изуверов. Анонимы поносят Демьяна без меры; известно, что анонимные письма отравляли существование Пушкину. П. Бирюков, биограф Льва Толстого, рассказывает, что Толстой получал немало ругательных писем без подписи. А в день восьмидесятилетия своего в 1908 году Лев Толстой получил посылку: в ящике лежала намыленная веревка, а в сопроводительном письме адресантка предлагала Толстому повеситься на присланной веревке: «этим доставите благо нашей родине и нашей молодежи», — так заканчивала гуманная дама свое послание. Достоевский в «Дневнике писателя» так прямо и решил, что анонимные ругательные письма составляют, так сказать, неотъемлемую часть русской литературы...

Ругают Демьяна Бедного в прозе, ругают в стихах; ругают прилично, и неприлично; иные присылают ему копию известного пасквиля, который распространялся в Москве и приписывался Есенину. На самом деле автором этих слюнявых виршей оказался некий мелкий рифмоплет, кичившийся весьма «успехами» своих «стихов». Пасквилянт в пятистопных ямбах корит Демьяна за «Новый завет», за антирелигиозное творчество, за оскорбление Иисуса Христа, —

...ты свершил двойной, тяжелый грех:
Своим дешевым балаганным вздором
Ты оскорбил поэтов вольный цех
И дивный свой талант покрыл позором.

Та часть озлобленных поэтов, что случайно осталась в СССР и, не успевши удрать вместе с Бальмонтом, составляет контингент внутренней эмиграции, — эта часть оскорблена «Новым заветом». А вот бесчисленные пролетарские поэты, сотрудники фабричных стенгазет те от Д. Бедного в, восторге. Выражения этого, восторга безмерны. Приводим здесь одно из них, — вот вырезка из устюжский газеты, С. — Двинской губ., от 11 февраля 1927 года (она сопровождает письмо Устюжской ассоциации пролетарских писателей):

С. ДВИНЦЫ О ТВОРЧЕСТВЕ ДЕМЬЯНА БЕДНОГО.

На литературных вечерах, в библиотеке водников 22 января и в объединенном клубе 5 февраля производился разбор творчества Д. Бедного, вполне заслуженное единодушное внимание было уделено творчеству поэта — бойца.

В докладах о творчестве Демьяна Бедного было отмечено, что, избрав тернистый путь служения трудовому народу и революции, он своим метким и правдивым словом, как пулеметчик, косил врагов революции, и нет ни одного события из борьбы трудового класса с капиталом, на которое бы Д. Бедный не отозвался в своем творчестве.

Участники вечера в своих выступлениях о творчестве Д. бедного подчеркнули, что простота языка, понятная художественная образность, верное отображение быта, смелое и умелое высмеивание нездоровых явлений общественной жизни — дают несравненную силу стихам Д. Бедного.

Ведь недаром же целые полки в ответ на послание Демьяна «Обманутым братьям».

Его стихи понятны широким массам рабочих и крестьян.

И присутствующие на литературно-хдожественном вечере 5 февраля в объединенном клубе члены клуба и делегаты 9-го губсъезда профсоюзов единодушно сказали: вот это действительно наш поэт и вот у кого надо учиться писать подрастающему литературному молодняку.

Под дружные аплодисменты отправили приветственную Д. бедному телеграмму следующего содержания:

Москва, Кремль,
Демьяну Бедному.

«Пятьсот человек членов клуба и делегаты Девятого губсъезда профсоюзов, присутствующие на литературном вечере в объединенном клубе в Устюге, пятого февраля, заслушав твое творчество, шлют горячий привет и желают успеха в дальнейшей работе».

Интересно отметить чрезвычайно любопытное обстоятельство: поэзия Д. Бедного проникла даже в глухие стены тюрьмы. Демьян получает письма от заключенных. Одно из них, коллективное (28 подписей), воспроизводим здесь с сокращениями.

«Дорогой и уважаемый всеми нами тов. Демьян Бедный!

B нас, заключенных Арбатской Криминологической Клиники, проснулся «человек», запросивший духовной жизни и духовной пищи.

В стенах Советской тюрьмы, где окружающей обстановкой и внешними условиями дается широкая возможность проявлению личности так называемого преступника, зреет и развивается ранее убитое человеческое «я», ища своего призвания и стараясь осознать самого себя, тем самым внося в свою жизнь что-то новое, доселе для него неведомое и чуждое.

Первой попыткой «советского арестанта», заговорившего языком человека-гражданина, явилось стихотворное творчество одного из заключенных, отразившего наше общее настроение.

Продукт этого творчества вылился в 2-х произведениях — стихотворениях, при сем прилагаемых.

Знайте, что Ваш отклик в положительном смысле на наше письмо и посылаемые стихотворения не только укрепит заложенный фундамент для наших духовных начинаний, но и возродит в нас веру в человека и жизнь, пробудив здоровое ее понимание!!

Пусть же послужит это письмо и Ваш отклик тем связующим звеном, которое положит начало тесному общению тюрьмы с волей, заключенных — со свободными людьми и их мышлением, от которого мы не хотим отстать.

Считаем нужным добавить, что попытки к творчеству среди нас бывали и ранее, но они отражались лишь в тюремной стенной газете, не выходя за ограду места заключения.

Приложение: Стихотворения:

I. «Из воспоминаний о Мурманской ж. д.».

II. «Борцам за свободный Китай».

Наш адрес: Москва, Столовый пер., д. 7, Арбатская Криминологическая Клиника, Заключенным». (Следует 28 подписей.).

На торжище повседневности нелегко отсевать перлы и сообщать им ценность исторических документов. Подобное творчество — поэтический подвиг, и Демьян несет его с честью. Отдельные литературные критики, не понимающие значение Демьяна, значительно тупее тех малоискушенных Демьяновых читателей, которых они презирают. Какие снобы! Глядишь, одни неудовлетворены тематикой, другие оскорблены народным стилем райка: но это все пережитки; это дань прошлому; переоценка поэтических ценностей совершается на наших глазах, а массовый читатель в этом процессе переоценок — первейший фактор.

Высшее проявление истинной художественности лежит в высшей симпатии и сочувствии, в высших формах общительности, рождаемых поэтическим творением. Самая главная из главных ценностей поэзии — это пробуждение общественности, ибо функция эстетических объектов — функция социальная. Субъективная поэзия — это излом, художественная аномалия. Великий поэт всегда велик в своем отрешении от субъективного, и чем мощнее развиты его синтетические концепции, тем ближе он к гению.

Демьяна любят, Демьяна ценят, Демьяну подражают. Рабочие и крестьяне; сочувствующие революции граждане; дети; взрослые; учительница захолустной деревушки; старый дед-крестьянин; молодая комсомолка, — сотни тысяч и миллионы любят Демьяна. На удачливый его фельетон отзываются и суровые сердца пролетариев и робкие души осторожных интеллигентов. О нем пишут литературные критики. Его переводят на языки народностей нашего СССР, и иноземные поэты братских партий перекладывают его чеканный раек на языки европейские и азиатские. Партия ценит в Демьяне первоклассного агитатора. Поэты чтут его своим вождем и маэстро. Редактора газет и журналов счастливы числить его в составе своих сотрудников.

В. И. Ленин высоко ценил Демьяна Бедного. Он посылал поэту книги со своими пометками, любил читать его фельетоны, находил время позвонить ему, чтобы сказать несколько ласковых слов или отечески пожурить. Во время болезни т. Ленина ему читали стихи Демьяна Бедного. Об этом вспоминает Надежда Константиновна Крупская. Она рассказывает, что в последние месяцы жизни Владимира Ильича она читала ему — по его указанию — художественную литературу, стихи; из стихов Владимир Ильич особенно любил патетические произведения Демьяна Бедного. — Записано это Надеждой Константиновной в ее статье «Что нравилось Ильичу из художественной литературы».

Уже в самом начале литературной деятельности Демьяна Бедного, когда поэт выступал еще в качестве баснописца, его талант был утвержден и признан авторитетом Владимира Ильича. Тов, Ленин первый оценил Д. Бедного. Не кто иной как он отстаивал нового поэта перед товарищами. Как высоко ценил Владимир Ильич литературные дарования Демьяна, можно заключить из нижеследующего. В первые дни советской власти, в октябре 1917 года, Демьян Бедный был привлечен к работе в Совнаркоме. Поэт было запротестовал, но т. Ленин предложил ему заняться делами и не желал слушать никаких отговорок. Между тем Демьян понимал, что теперь настало время расцвета его таланта. «Он чувствовал, что теперь открывается его поле деятельности, как литератора, как поэта великой Октябрьской революции. Ему не хотелось браться за административную работу. Владимир Ильич сначала весьма сердился на него, грозил, негодовал. Демьян Бедный стал писать, и в «Правде» запестрели, заискрились его призывные стихи, блестевшие искренним революционным пафосом. Владимир Ильич и ранее, до революции, весьма хорошо и очень внимательно относился к творениям Демьяна Бедного и еще из-за границы не раз писал и поощрительные и хвалебные письма по его адресу. И вот когда появились эти новые революционные произведения Демьяна Бедного, Владимир Ильич сразу понял его значение в предстоящей борьбе, и когда опять зашла речь о привлечении его к административной работе, сказал:

— Оставьте его... Ему не хочется... А пишет он хорошо... Нам это нужно... Пускай пишет, это будет его революционной работой².

В первые годы революции еще были сомнения: поспевает ли художественная литература за ритмом великих событий. Особенно заострились споры, когда стали заживать зияющие раны гражданской войны. Но эти споры запоздали: уже был Демьян Бедный, мастер бессмертной агитки.. G тех пор он еще вырос, создал и утвердил новый жанр бытовой и антирелигиозной сатиры, выковал свой стиль классического раешного фельетона. Стиль его — новый стиль в поэзии. Демьян Бедный свой стихотворный газетный фельетон, свои остро-эпиграмматические стрелы-коротушки и художественно-монументальные полотна дошел до совершенства. Невиданные, доселе приемы оформления социальной тематики, яркие коллективные персонажи, чеканная строка, драматические образы — все это достижения новатора-поэта. Литературный прием его непривычен, но оправдан. И только обычная косность препятствует некоторым из современников признать в Демьяне Бедном классика пролетарской поэзии, видеть в нем великого поэта величайшей из эпох.

Примечания

1. Корреспондент имеет в виду стихи Д. Бедного, написанные в день десятой годовщины свержения самодержавия.

2. Влад. Бонч-Бруевич. «В. И. Ленин и мир литераторов и учёных». «На литературном посту», № 20, октябрь 1927 г.

Предыдущая страница

К оглавлению