Фронтовое кочевье. Глава 2

Обозревая творчество Д. Бедного периода гражданской войны, необходимо отметить новые его черты, проявившиеся и в лирике, и в эпосе, и в стихотворной сатире.

Лирический голос поэта зазвучал в эти годы с удвоенной силой, вдохновляясь идеей революционного обновления мира. Боевая молодость страны, ее надежды и печали, ее страдания и победы стали живительным источником лирики Д. Бедного. Новизна ее определялась прежде всего новизной содержания, остротою новых человеческих переживаний, слитностью индивидуальной и общей судьбы. Д. Бедный стремился выразить глубину тех нравственных качеств, которые определяли характер нового человека, рожденного революцией. У такого человека не было разлада между мыслью и совестью, чувством и долгом. Выходец из народных низов, он отдает себя революционному делу; личная судьба его неразрывно связана с революцией, с судьбою народа.

Черты цельной, гармонической личности были свойственны и герою дооктябрьской лирики Д. Бедного. Теперь, при новом общественном строе, они проявились полно и свободно; великие цели, за которые боролся его герой, все явственнее переходили из сферы мечты в сферу реальной действительности. Поэтому важно было не только показать, что он — плоть от плоти народной, теперь необходимо было придать герою конкретные, живые черты; в противном случае читатель не ощутил бы с ним внутренней близости, прямого родства.

Именно такую творческую задачу решал Д. Бедный, изображая человека революции. Хотя автор и не углублялся в психологическое содержание образа, но все же стремился к тому, чтобы его герои — рядовой красноармеец, отважный буденновец, боец-рабочий, казак Бубнов, защитник Петрограда, латышские стрелки — были различимы в своих нравственных и социальных чертах.

Он избегал отвлеченности, аллегоризма, считая, что новые качества человека обнаружатся яснее, если не возносить его над реальной действительностью, а, наоборот, показать в привычной жизненной обстановке — на пашне или в окопе, защищающим город или прокладывающим железнодорожную колею.

Особенность поэтической романтики Д. Бедного — в реалистическом подходе к выбору героев и к их изображению. Возвышенные оды звучали во славу не воображаемых, а реальных героев, не исключительных, а рядовых, не вымышленных, а живых. Их повседневный труд, мечты и надежды автор видел в большой исторической перспективе. Романтический настрой таких его произведений, как «Путеводная звезда», «В огненном кольце», «Последний перевал», «Мы не одни», «Зажигайте, друзья, боевые огни», основывался на понимании исторического значения труда и подвигов советских людей. С убеждающей силой это передано в одном из лучших стихотворений тех лет, выдержанном в стиле героической оды. Называется оно «Честь красноармейцу!»:

Красноармеец — Пров, Мефодий,
Вавила, Клим, Иван, Софрон, —
Не ты ль, смахнув всех благородий,
Дворян оставил без угодий,
Князей, баронов — без корон?

Взяв эпиграфом к стихотворению строки Г. Державина — «Превознесу тебя, прославлю, тобой бессмертен буду сам», Д. Бедный закончил его поэтической хвалой воину-герою:

Ты — величайший из великих,
Красноармеец рядовой!

Строки из произведения старейшего русского одописца здесь также не случайны: героическая лирика революции как бы наследовала тот пафос высокой гражданственной мысли, который отличал поэзию классиков: Державина, Пушкина, Рылеева.

Характерно, что во многих произведениях Д. Бедного присутствует сам поэт, который неизменно сливается с массой изображаемых им людей. Это подчеркивается и путем прямых обращений автора к герою:

Мы будем биться. И следить
Я за тобою буду взглядом.
С тобой я должен победить
Иль умереть с тобою рядом! —
(«Товарищу»)

и путем многократных напоминаний о единстве и общности их судьбы: «Мне ли жребий ваш не дорог? Я ль за вас — с врагом в бою Головой не постою?» Это кровное родство поэта с людьми, поднявшимися на борьбу, не только сближает его с ними, но и дает ему право убеждать, советовать, наставлять:

Знаю весь я ваш порядок:
С вами вместе пас лошадок...
Вместе с вами в хороводе
Пел я песни о народе,
О судьбе его лихой.
Я ль советчик вам плохой?
(«Братьям-казакам»)

Так вырастает образ поэта-собеседника. Ему присущи здравый ум, трудовая закалка, мудрый крестьянский практицизм и пролетарская стойкость в борьбе. При всей самобытности этого характера, при явно ощутимых в нем признаках авторской индивидуальности, образ этот отличается и собирательными, общенародными чертами.

Было бы неверно считать, что герою Д. Бедного чужды скорбные чувства, горестные переживания, что он не испытывает тяжелых потрясений души. Стоит перечитать стихотворения Д. Бедного «Печаль», «Работница», «Товарищу», «Братские могилы» и другие, чтобы увидеть, что это не так. Приведем хотя бы строки, обращенные к товарищу по борьбе:

Морщины новые на лбу —
Тяжелой жизни нашей вехи.
Товарищ, кончим ли борьбу?
Товарищ, сложим ли доспехи?
............
Я — не герой. Но ты — герой.
И крепок я — твоею силой.
О, как мне хочется порой
Прийти к тебе, товарищ милый!

Прийти. Взглянуть в твои глаза.
Смотреть в них долго с лаской нежной,
Еще не минула гроза,
И мы пред битвой неизбежной.
(«Товарищу»)

И хотя поэт однажды (в стихотворении «Печаль») заявил: «Моей несказанной печали делить ни с кем я не хочу» — в его стихах есть и горечь, и раздумья о человеческих судьбах, и боль потерь, и сочувствие бедам, и желание облегчить участь других. Самое же главное — стихи эти пронизаны верой в будущее, в преодоление невзгод, в торжество правды. Поэтому и «грустная» лирика Д. Бедного не лишена оптимизма, и образ «печального» героя в его стихах не отдален от народа.

Весной 1918 года состоялась беседа В. И. Ленина с Д. Бедным, содержание которой поэт зафиксировал в предисловии к книге Л. Войтоловского «По следам войны» (1925). Речь шла о книге Е. В. Барсова «Причитания Северного края». Ленин заинтересовался этой книгой и, по сообщению Д. Бедного, так отозвался о прочитанном (имея в виду рекрутские причеты):

«Это противовоенное, слезливое, неохочее настроение надо и можно, я думаю, преодолеть. Старой песне противопоставить новую песню. В привычной, своей народной форме — новое содержание. Вам следует в своих агитационных обращениях постоянно, упорно, систематически, не боясь повторений, указывать на то, что вот прежде была, дескать, «распроклятая злодейка служба царская», а теперь служба рабоче-крестьянскому, советскому государству, — раньше из-под кнута, из-под палки, а теперь сознательно, выполняя революционно-народный долг, — прежде шли воевать за черт знает что, а теперь за свое и т.д.» (т. 8, с. 312).

Итак, выразить коренные перемены в народном самосознании, показать патриотическое воодушевление народа, используя наиболее привычные для него поэтические формы, — такова была задача.

Если перечитать текст песни «Проводы», созданный Д. Бедным спустя непродолжительное время после описанной беседы, станет ясным, что это была первая попытка противопоставить архаическому рекрутскому причету новую солдатскую песню, выражающую идею единства армии и народа. «Слезливое», «неохочее» настроение, о котором говорил Ильич, представлено в песне голосом родни, провожающей деревенского парня в Красную Армию: «А куда ж ты, паренек? А куда ты?», «Поневоле ты идешь? Аль с охоты?» и т. д. Здесь слышатся нотки старинного народного причитания. Но вот новобранец кладет поклон матери, всем провожающим. И в словах его звучит понимание долга перед народом и необходимости защищать родную землю:

Будь такие все, как вы, Ротозеи,
Что б осталось от Москвы, От Расеи?
Все пошло б на старый лад, На недолю.
Взяли б вновь от нас назад Землю, волю...

Весь текст выдержан в ритмах народной песни с четким интонационным выделением вторых и четвертых строк каждой строфы. Построение песни в форме диалога позволило автору использовать в пей разговорные интонации, обращения, вопросы и прочие элементы живой речи. «Проводы» — одна из первых советских патриотических песен, в которых старая форма обретала новое качество.

Привычный жанр походной песни творчески использован Д. Бедным при создании песни «Левой! Правой!» (из повести «Красноармейцы»). Здесь сохранен ритм строевого солдатского марша:

Левой! Правой! Левой! Правой!
Через горы и леса!
Иль погибнем мы со славой,
Иль покажем чудеса!

Есть у Д. Бедного песни, напоминающие казачий фольклор: «Донская песня», «Кубанская песня», «Давно пора» и другие. В них воссозданы обязательные для народной казачьей песни мотивы: встреча казака с девушкой (у колодца, у водопоя), приезд конника на побывку, преследование казака врагом и т. д.; применены характерные песенные зачины («Над славною над Кубанью-рекой», «Ехал со тихого Дона»), образные параллелизмы (чайка белая — казак молодой), парные слова («душа-краса», «погоди-постой», «прыть-силушка»), постоянные эпитеты («славная Кубань», «смелая головушка», «вольный казак»). Весь этот традиционный песенный строй подчинен главной теме цикла — теме новой исторической судьбы казачества, которая складывается в борьбе с казачьей «старшиной» (хуторскими богатеями, кулаками) за власть Советов. Слегка обновленная лексика, современный бытовой колорит, социальное заострение темы — таковы средства, придающие стародавнему жанру новое поэтическое звучание.

Наконец, ряд произведений Д. Бедного сложен в традициях революционной песенной лирики. Некоторые из них являются новыми поэтическими вариантами известных революционных песен («Коммунистическая марсельеза», «Красная винтовка», написанная на мотив «Дубинушки»), другие же близки по духу рабочим песням предоктябрьского времени, например «Путеводная звезда», «Песня труда».

Отдельно следует сказать о частушке. Народная частушка с необыкновенной легкостью и быстротой отмечает новое в жизни, дает оценку событиям и людям. Эта особенность жанра, как и выразительные свойства его, использованы поэтом.

В «Частушках (девичьих)» отражены большие перемены, происшедшие в жизни народа. Здесь удачно найдены характерные для частушки насмешливо-сатирические тона:

Ох, хохонюшки, хо-хой,
Ходит барин за сохой,
В три ручья он слезы льет:
Нашей кровушки не пьет!
Косит Федя на реке
В новом барском сюртуке.
Нарядился дуралей, —
Ты в поддевке мне милей!

Стремясь к сюжетной законченности каждого четверостишия, к полноте его содержания, поэт избегал распространенной композиции частушки, основанной на образном параллелизме, при котором первая пара строк дает не начало сюжета, а лишь образную иллюстрацию к нему, в то время как вторая пара строк заключает в себе весь сюжет. У Д. Бедного смысловую нагрузку несут все четыре строки, причем каждая последующая частушка, не теряя самостоятельности, дополняет и развивает тему предыдущей (как, скажем, в приведенных выше четверостишиях). Это облегчает объединение частушек в тематические циклы. Так сложены «Фронтовые частушки», «Большая штука — наука» и другие.

Частушка не требует специального напева, она легко ложится на бытующие в пароде мотивы или же просто скандируется. Оттого некоторые частушки Д. Бедного имели более широкое распространение, чем песни, хотя при этом нередко отрывались от циклов и почти всегда существовали уже безымянно. Начальные же строки «Фронтовых частушек» Д. Бедного —

Вот веселые, живые
Вам частушки фронтовые.
Эх, дуди, моя дуда,
Подходи, народ, сюда! —

вошли и в красноармейский быт, и в репертуар фронтовой эстрады, прикрепляясь нередко к новым циклам песен, к новым злободневным частушкам.

Большое место в творчестве Д. Бедного 1918—1920 годов заняли произведения повествовательной поэзии— стихотворные повести, притчи, беседы. В них еще отчетливее, чем в песнях, проявилось стремление поэта сохранить близость к народной традиции, не утрачивая чувства идейной и эстетической новизны.

Героем-рассказчиком чаще всего выступает дед Софрон. Это образ для читателя новый, хотя он и сохраняет преемственную связь с крестьянскими характерами, выведенными в прежних сочинениях поэта, — с поборниками справедливости, воителями за мужицкую долю. Дед Софрон близок им, но и отличается от них, ибо олицетворяет новый этап исторического развития крестьянства в России. «Пахарь вольный и трудолюб хлебосольный», человек бывалый, он на всю жизнь проникся ненавистью к людям «породы дармоедской». Он судит о крестьянских делах, сопоставляя старое с новым:

Я новую жизнь постигаю сравненьем
С той жизнью, которой уж пет!

Дед Софрон был в Питере в октябрьские дни («На завалинке»), шел «по дорожкам, по проселочкам» великой, необъятной Руси, говорил народу правду, звал его встать за вольную отчизну («Песня деда Софрона»).

От традиционного деда-сказителя Софрон перенял его умение вести беседу, его приемы, но рассказ он ведет о событиях самых актуальных, комментирует их, и за условной фигурой «фольклорного деда» явственно видится облик борца, патриота, строителя нового общества.

Примером может служить повесть «Рабоче-крестьянская власть (Отчет деда Софрона о Седьмом съезде Советов в конце 1919 года)». Дед Софрон излагает мысли Ленина, прозвучавшие на съезде Советов, передает живое впечатление от встречи с Ильичей, призывает слушателей поддерживать рабоче-крестьянскую власть. При всем том внешне «Отчет деда Софрона» сохраняет традиционные формы народной беседы со всеми ее структурными элементами: зачин (автохарактеристика рассказчика), обращения к слушателям («Други мои и любезные детки!»), вставная притча-сказка («Тысяча думушек»), басня в середине текста, наконец, «припряжка» (концовка) с традиционными поклонами и величанием.

По этому же типу построены «Беседа деда Софрона», стихотворение «На завалинке» и повесть, заглавие которой говорит о ее жанре: «Старым людям — на послушанье, молодым — на поученье».

Отличительная черта стихотворного эпоса Д. Бедного — приверженность поэта к жанру назидательной повести, внешне бесхитростной и простой, но глубоко значимой с точки зрения изображенной в ней человеческой судьбы; как видно из всего предыдущего, новое жизненное содержание решительно преодолевало элементы отвлеченной морализации, выливаясь в политически заостренный рассказ.

Характерную эволюцию претерпевает при этом традиционный народный мотив искания правды. Напомним, что герои повести «Про землю, про волю...» прошли жесточайшие испытания войной, натерпелись нужды, прежде чем осознали, где же правда. Теперь правда найдена, парод сам борется за свою долю; то, что им завоевано, надо защитить от врагов, удержать всеми силами, а это требует сплоченности, единства борющихся масс. В основе «поучительных» рассказов и повестей Д. Бедного лежит не коллизия правдоискательства, а коллизия борьбы за подлинное место человека в жизни, за утверждение новых отношений между людьми.

На горьком опыте жизни своих героев автор показывает, как нерасторжимо связана судьба человека с ходом революции, с судьбой народа: человек может подняться до подвига, как герои повести «Красноармейцы» («Иль погибнем мы со славой. Иль покажем чудеса!»), и может скатиться до позора и бесчестья, как случилось с героем повести «О Митьке-бегунце и об его конце».

Судьба Митьки-бегунца, который из-за собственного, малодушия оказался в стане «зеленых», а прозрел лишь перед смертью, — это не просто назидание читателю. В качестве нравоучительной истории эта повесть едва ли приобрела бы такую известность, какою она пользовалась в годы гражданской войны. Судьба Митьки — прежде всего художественное обобщение, раскрывающее трагедию отщепенства, трагедию отрыва человека от парода. Это, если угодно, предвосхищение двух могучих по силе воздействия и глубоко философских по содержанию образов, созданных советскими писателями в последующие годы, — Опанаса из поэмы Э. Багрицкого и Григория Мелехова из «Тихого Дона» М. Шолохова. Повесть, возникшая на таком обобщении, выходит далеко за рамки притчи, поучения, назидательной беседы.

Рассказчик в повестях Д. Бедного (будь то дед Софрон или безымянный персонаж) часто выступает в роли истолкователя событий, лозунгов, решений, назревших социальных вопросов. Революция уже свершилась, она продолжается, но не всем еще доступны хитросплетения и сложности политической жизни, не всем понятен язык публицистики, не все принимают на веру слова. Задача истолкователя ни в коем случае не сводится к пересказу лозунгов, а тем более — к их упрощению. Художник, выступая в роли рассказчика, является скорее исследователем жизни, открывателем нового. Это не механический передатчик готовых истин, а человек познающий, анализирующий, мыслящий и потому легко убеждающий. Большую роль играет язык рассказчика — его способность говорить просто, искренне и сердечно о запутанном и сложном.

По-прежнему важной частью творчества поэта оставалась сатира. Она отражала глубочайшее презрение народа к врагам, утверждала веру в историческую обреченность старого мира — всех его защитников, прислужников и лакеев. С уничтожающим сарказмом высмеял поэт барона-монархиста, слугу кайзера и палача народа, возмечтавшего подчинить себе Россию («Манифест барона фон Врангеля» и «Воззвание Врангеля к белым войскам»); хлестким каламбуром обыграл он имя белогвардейского генерала Шкуро («Шкура — важная фигура: с мужика семь шкур содрал...» и т. д.); беспощадно жалил политических «птицеловов» из лагеря эсеров и меньшевиков («Птицеловы», «Барский нахрап», «Грешник»).

Поэт сумел показать в каждом из этих персонажей черты определенного социального типа: крепостника, эксплуататора или же отпетого барского холуя. В искусстве типизации, в остроте и гибкости сатирических приемов, к которым прибегал поэт, заключалась причина удачи его произведений.

То же можно сказать о стихах, где читатель встречается с персонажами старых басен Д. Бедного — с кулаком Провом Кузьмичом, богатеем Сысоичем, барским прихвостнем Мокеем. Автор пристально следил за тем, как менялись они в ходе революционных событий. У них поубавилось самоуверенности, но социальная их природа осталась той же. Вот почему они активно поддерживают врагов советского строя: Сысой Сысоич — опора белогвардейщины на селе; Пров Кузьмич и поп Игнат сеют панические настроения среди крестьян, а барский слуга Мокей становится меньшевиком.

Углубление социальных характеристик в стихах Д. Бедного требовало заострения сатирической формы. Стихотворный фельетон как основной жанр сатиры Д. Бедного пришел на смену басне и сказке еще в 1917 году. Этот процесс вытеснения аллегорических жанров продолжался в годы гражданской войны. Сатира, полная искрометного народного юмора, дерзкой насмешливости, беспощадной издевки, выливалась преимущественно в форму стихотворно-публицистического отклика на события дня. Поэт блестяще проявил себя как газетчик-импровизатор.

Широко пользовался Д. Бедный и жанром пародии: здесь ирония поэта направлена и против той эстетической формы, которая дала материал для пародии. Так, в ряде фельетонов Д. Бедного обыгрываются жанры мещанского репертуара: салонно-кабацкая пляска («Либердан»), цыганский романс («Левоэсеровский романс»), шансонетка («Напрокат»), Обличая людей, потерявших связь с народом, пародия одновременно осмеивала образцы эстетической пошлости, которые более всего соответствовали духовной сущности этих людей.

Довольно часто прибегал Д. Бедный и к куплетно-водевильной форме стиха — очень гибкой, звучной, живой, с каскадом легких рефренов, которые быстро запоминаются, хорошо приспосабливаются к бытующей в народе песенной музыке. В форме таких куплетов написаны: «Миллиончик-миллион», «Манифест Юденича», «Сударь-барин» и др.

«Демьян лучше, чем кто бы то ни было другой, — писала «Правда», — осуществлял основное, что нужно нам больше света и больше воздуха: связь с массами. Сочными, ядреными словами вцеплялся он в самую гущу жизни, хватал за живое крестьянина, рабочего, красноармейца...»¹

В этих строках приветствия, обращенного к поэту в день его сорокалетия, подчеркнуто главное — то, что он «вцеплялся в самую гущу жизни». Именно познание жизни, художественный реализм лежали в основе творчества, пронизанного страстью и неподдельной народностью. С полным основанием Демьян Бедный охарактеризован в том же приветствии как «певец и боец революции», «любимец массы», «народный поэт».

Примечания

1. «Правда», 1923, 24 апреля.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница